Я улыбнулся, почему-то не сомневаясь, что сын почувствует невеселую улыбку.
— Плохие вещи. Принцесса делала плохие вещи, за которые потом ей будет стыдно. Но она была маленькая и глупая, и думала, что Принцессам позволено больше, чем другим. Странная у нас получается сказочка, да?
— Точно. Совсем не детская. Спаси Принцессу, пап. Я хочу с ней подружиться.
Закончив разговор, я вернул телефон Николаю Васильевичу. Тот молча смотрел мне в глаза. Я вытащил сигарету у него из пачки.
— Мне нужен телефон, — сказал после первой затяжки.
Николай Васильевич кивнул:
— Это очевидно. Особые пожелания будут?
И тут меня прорвало. Что ж, если на свою жалкую «монету» я не могу купить даже собственного счастья и покоя, посмотрим, на что она может сгодиться:
— «iPhone» последней модели. Денег на счет — тысяч пятьдесят для начала. Костюм — как у вас, но черный. И мои любимые сигареты, а не это дерьмо. — Я щелчком выбросил едва раскуренную сигарету в окно.
Николай Васильевич улыбнулся:
— Ну вот, уже похоже на серьезный разговор. Все-таки там, в морге, я насчет вас не ошибся. Главное, не пытайтесь больше стать «обычным человеком». Не развеивайте в моей памяти образ мальчишки, направившего «УАЗ» под встречный грузовик. Идемте, покажу ваше временное пристанище.
Квартира, в которую привел меня Николай Васильевич, напоминала гостинку, где мы вызывали дух «Анечки». В кухне — скрипучий шатающийся стол и пара табуреток. В комнате — матрас на полу. Единственным намеком на уют были тяжелые шторы. Правда, они тут висели не для уюта: Николай Васильевич сразу их задвинул, матерясь под нос про какую-то «дуру, которая человеческого языка не понимает».
— К окну не подходить, — предупредил он. — За ним все равно ничего интересного.
Я кивнул. Конечно, трудно представить, чтобы кто-то задумал стрелять в меня из снайперской винтовки, но… Сутки назад я и вообразить не мог, что окажусь в Москве, да еще таким необычным способом.
В углу комнаты на полу обнаружились три книги: Библия, «Искусство войны» Сунь Цзы и Коран.
— Развлекайтесь, — указав на книги, посоветовал Николай Васильевич перед уходом. — Я вернусь к вечеру.
Захлопнулась дверь, дважды провернулся ключ в замочной скважине. Так начался мой первый день в столице — взаперти.
Я заглянул в холодильник, нашел консервы и вакуумные упаковки с колбасой и сыром, «тетрапаки» с соком и молоком. Холодильник был забит основательно, и все это, видимо, периодически обновлялось. В кухне обнаружился электрический чайник, банка с кофе и пачка чая — все новое, неоткрытое. В ванной я нашел упакованные в полиэтилен полотенца и халат, стиральную машину, аптечку размером с хороший ящик для инструментов, мыло, шампунь и дезодорант. Пожалуй, мне здесь даже нравилось.
