— Что ты делаешь? Перестань. Увидит кто…
Пожав плечами, Рокко сел рядом, занялся своими шнурками. Каток шумел за спиной, а перед глазами — пустынная часть площади, даже фонари не горят.
— Дело не в деньгах и не в работе, — говорила Энрика, натягивая коньки. — Как ты-то этого не понимаешь?
— Да я-то все понимаю, — попытался заверить ее Рокко. — Только…
— Нет, ничего ты не понимаешь! — упиралась Энрика. — Этот человек уничтожил смысл моей жизни! Просто так, из вредности.
— Так ты отомстить хочешь? — Рокко ухмыльнулся. По части «отомстить» у него имелся богатый арсенал колдовских средств.
От него не укрылась заминка Энрики. Девушка задумалась. И ответ прозвучал неуверенно:
— Нет… Зачем сразу «отомстить»? Вернуть свое. Ох… Пятнадцать минут еще. — Она устремила взгляд на часовую башню, возвышающуюся над площадью. Без пятнадцати десять. Ровно в десять детишек погонят домой. К одиннадцати разойдутся и взрослые. В полночь каждый поднимет у себя дома бокал сока, съест вожделенный кусок жареного мяса и ляжет спать. Такой вот веселый праздник. Хвала Фабиано.
— Колдун говорит, если что твое — этого никто и никогда отнять не может, — произнес Рокко, хмурясь и хлопая себя по карманам.
— А ты его слушаешь, да? — фыркнула Энрика.
В ответном взгляде Рокко смеха не было, и девушка прикусила язычок.
— Всю жизнь слушаю. Пустых слов он не говорит. И, хотя между нами существуют определенные… А, вот!
Тут же позабыв о разговоре, Рокко показал Энрике пузырек с прозрачной жидкостью.
— Вода? — Энрика склонила голову, рассматривая.
— Ну не простая же!
Рокко бросил пузырек перед собой и, когда тот коснулся снега, щелкнул пальцами. Энрика вскрикнула — перед ней в мгновение ока раскинулось ледяное поле. Огромный гладкий каток, вокруг которого зажглись фонари.
— Погнали, пока остальные не прочухали? — улыбнулся Рокко.
Две ловкие фигуры заскользили, завертелись по блестящему твердому озеру. Энрика смеялась, позабыв обо всех своих бедах, и Рокко, ловя взглядом ее раскрасневшееся лицо, молча радовался.
— Послушай, — сказал он, схватив за руку проезжавшую мимо Энрику. — Давай утренний разговор закончим?
Помрачнела.
— Может, не надо? Все ведь ясно…
— Не все. — Вместе они покатили дальше, держась за руки. — Ты не думай, я тебе в любви до гроба признаваться не собирался.
— Ох! — вырвался у Энрики вздох облегчения. — Слава Дио! Я всю ночь думала, как бы тебе сказать, что мы — друзья и только.
— Об том и толкую, — кивнул Рокко. — Ума ты не великого, над простыми вещами це́лую ночь думаешь, а как что сложное решить — так рубишь с плеча. Все вы, Маззарини, такие. Я тебе что предлагал? Замуж за меня выйти. Я тут ни перед кем не расшаркиваюсь — и ты не будешь. Совсем другое отношение. И на скрипке — хоть в пост играй, слова никто не скажет.
