Почему-то все рефлексы разом изменили Нильсу, когда девушка, приподнявшись на цыпочки, накинула шарф ему на шею и быстро завязала простой узел. По черной шинели будто заструилась Алая Река из древней страшной сказки.
— Зачем? — изумился Нильс.
— Для теплоты, — сказала Энрика. — Там все подарками обмениваются, а вы тут стоите такой одинокий всегда… Праздник ведь. С новым годом! — И она впервые за весь разговор улыбнулась. — Завтра не станет Энрики Маззарини, будет Энрика Моттола. Хорошая девушка, которая не крадет таблички с названием улицы, играет только диоугодные мелодии. У нее много дел будет. Церковный хор учредить, учеников набрать, отцу подряд выхлопотать — орган в церкви настраивать. Фабиано в ножки поклониться, попросить, чтоб семью из дома не выгонял. — Энрика отвернулась, голос ее прерывался. — Вот она какая будет — Энрика Моттола! А вы… Вот посмотрите на этот шарфик и вспомните Энрику Маззарини, которая всем в этом городе поперек глотки встала. Потому что, видите ли, ей мастерство важнее, чем на коленях ползать и лбом об пол колотиться!
«Истерика, — грустно подумал Нильс. — Однако ж мне все равно полагается на ус мотать. Вон чего говорит-то… Но погоди! Неужели правда сегодня за Гиацинто выходит? Скрипачка — за сына жреца? И в тайне все до сих пор?»
Ох, как заныло у него сердце! Но почему, почему, Диаскол его раздери? Что за страшное предчувствие, почему кулаки сами собой сжимаются?
— Каток! — раздался в ночной тишине дикий вопль, и между Энрикой и Нильсом пробежал Бенедетто — пятнадцатилетний парень, который отчего-то задержался и не пришел на вечер подарков. Теперь он открыл дверь в кабак и заорал туда: — Колдуны каток залили! Бегом кататься!
Он тут же убежал, а вслед за ним из кабака рванула пестрая вопящая толпа. Нильс и Энрика прижались к стенам по разные стороны от входа. Когда пробежал последний человек, их взгляды встретились.
— Вы, наверное, туда же пойдете? — спросила Энрика.
— Разумеется. Мое дело сегодня — обеспечить порядок и безопасность.
— А как же ваши бравые ребята?
— Я позволил им побыть с семьями. Как знать — может, после полуночи придется работать. Праздник — время опасное.
— Ну, тогда проводите и меня!
Нильс опешил:
— Что сделать?
Энрика, уже шагнувшая вслед за унесшейся толпой, обернулась:
— Проводите! Ну, я тоже ведь часть этого города, хоть и не самая диоугодная. Обеспечьте мне безопасность и порядок, если вас не затруднит. — Она спрятала рот и нос за воротником пальто, спасаясь от мороза, усилившегося с наступлением темноты, и глухо добавила: — Вам ведь тоже, наверное, одиноко.
