— Живой? — спросила Ирка.
— Конечно, живой, — кивнул я, но на мгновение потерял уверенность. Почему он молчит? Подмигнул бы разок.
— Маркус, — ткнула сестра пальцем корда, — М-а-а-а-р-кус…
— Тише ты! — внезапно сказал корд.
И это было так здорово: он оказался жив и наконец заговорил! Я даже не представлял, насколько могу привязаться к какой-то там игрушке… Постойте-ка… Почему игрушке? Маркус вполне живой, настоящий, и я успел его полюбить.
— Ты вернулся… — протянул я ему руку. — Дашь пять?
— А то! — хлопнул меня по ладони Маркус. — Я не мог не вернуться.
— Да, — перебил я корда, — ты забыл свою чашечку.
— Только мы её потеряли… — Ирка грустно сморщила нос.
Маркус повернул в её сторону голову: «Серьёзно?»
— Серьёзнее некуда… Но мы её найдём, правда ведь, Ира?
Сестра радостно кивнула и натянуло улыбнулась: «Правда!»
— Верю, — хмыкнул человечек и вытянул руки кулачками вниз. — А пока угадаешь, в какой?
— Что? — удивилась сестра.
— Сюрприз! Один сюрприз и две попытки. Пойдёт?
— Ну вот, — надулся я. — Целых два подарка за день, и всё не мне.
Было бы смешно, если бы из двух рук и за две попытки Ира не выбрала в конце концов верную. Кое-как, конечно, но с заданием она справилась. Шучу. Она уже с первого раза указала на верный кулак и получила его содержимое.
— Крошка какая, — разглядывала она божью коровку. — Живая?
— Ну конечно, Ира! — опередил я Маркуса. — Кто же дарит сушёных насекомых?
— Я! — серьёзным тоном заявил верёвочный человечек.
Мы с сестрой переглянулись, и Ирка для порядка даже изобразила отвращение.
— Вот Лэйзи бы завизжала, — расстроился Маркус, он явно ожидал другой реакции. — Тебе не страшно что ли?
— Лэйзи — это сестра твоя?
— Какая она мне сестра? — удивился корд. — Так, девчонка одна. Прицепится, как клещ, не отдерёшь потом. Берёшь или нет? — обратился он к Ирке.
— Сушёную? — сестра ещё раз посмотрела на божью коровку.
— Спит она. Ты мне веришь? — Маркус приподнял руку с насекомым на ладошке. — Была бы тут Лэйзи, я бы ей отдал. Ну? Она тебе нужна?
— Отдай её мне, — попросил я корда. — Пусть лежит у меня, а мы подождём, пока она проснется.
— Ты её потеряешь, как чашку, — нахмурилась Ирка.
— Нет, Ира, не потеряю! И чашку — это не я! — разозлился я на сестру.
Сколько можно говорить, что это я её потерял? Она сама исчезла. Я положил её в пластиковое яйцо-сюрприз и днём не выпускал из рук, а на ночь перекладывал под подушку. Да и кому могла понадобиться эта крошечная чашечка? Вот только Ирке и её куклам, больше она никому не нужна.
