Маркус и золотая чаша | страница 17

Я прошёл в капитанскую рубку. Разжал пальцы и выпустил Маркуса.

— Дай пять что ли? — поднял он крошечную руку. — Спасибо тебе, дальше я уж сам как-нибудь.

— Корды — народ гордый? — улыбнулся я ему.

Верёвочный человечек кивнул.

— Л-ё-ё-ё-ш-к-а-а-а! — услышал я с улицы. — Сколько тебе ещё?

— Это Фил, — сказал я Маркусу. — Мне пора. Приветы там своим передавай что ли. И не лезь никуда, хорошо?

Маркус сел на штурвал, растянул рот в улыбке и помахал мне вслед. «Три тысячи акул мне в глотку!» — услышал я за спиной и захихикал.

— Л-ё-ё-ё-ш-к-а-а-а! — надрывался брат. — Шевелись!

Я выбежал на улицу и на мгновение пересёкся взглядом с Фёдором Ивановичем, который в ту же секунду, как я сошёл с корабля, убрал трап.

— Шляются тут, значит! — крикнул он мне вдогонку. — А потом посуда пропадает!

Посуда? Я сунул руку в карман.

— Чашка! Чашечка! Чаша! Маркус! — рванул я обратно, но брат ухватил меня за воротник.

Где-то внутри, в районе желудка, всё сжалось в комок.

Я посмотрел на Фила и понял, что никуда он меня не пустит. Нас ждал отец, и надо было возвращаться домой.

— Всё хорошо? — Филипп посмотрел мне в глаза.

— Если бы, — сжал я губы.

— Идём? — отпустил он воротник.

— Да, — передёрнул я плечами и посмотрел вслед уходящему кораблю. — Папа ждёт.

Знаете, как это бывает, когда лежишь с открытыми глазами всю ночь и думаешь, думаешь, думаешь?

Знаете. Наверняка, с вами тоже такое случалось.

Вот и я, забравшись вечером на свой второй этаж и расположившись на койке, как назвал мою кровать Маркус, долго не мог уснуть и постоянно ворочался.

Внизу лежала Ирка, и наверное, шурша одеялом, я ей очень мешал, но поделать с собой ничего не мог.

Как там верёвочный человечек? Ведь всё, что мы преодолели, получается, было зря? Маркус вернется домой ни с чем? Бедный. Его засмеют, наверное. У нас бы точно начали дразниться.

— Тебе грустно? — неожиданно спросила снизу Ира. — Мне вот очень!

Я кивнул, но сразу опомнился: ей же не видно.

— Как думаешь, — Ирка была уже на ногах, балансировала на поручне и карабкалась ко мне наверх, — Маркусу влетит?

— Нам бы с тобой точно влетело. Помнишь, как ты под стол свалилась со скатертью?

— Было смешно, — улыбнулась сестра. — И грязно.

Мы оба рассмеялись, вспоминая сосисочный колодец, перемазанные горчицей футболки и красные от стыда щёки.

— А ну, спать! — раздалось за стеной.

— Т-с-с-с, — Ирка приложила к губам палец, — там же Фил!

— Мы тих-о-о-о-нечко, — сказала она закрытой двери, а я рассмеялся уже в полный голос.