— Пожил — не буду врать, — ответил я, на несколько мгновений задерживая взгляд на этом уроде. Ну, будем в гляделки играть? Ого, жуткий блеск зрачков погас.
— Сколько народу погубил за такую жизнь? — но вопросы свои не прекратил задавать.
— Хватило, чтобы отхватить карт-бланш, приятель. Или тебе точное число назвать?
— Замели, приятель, — кивнул Малыш Никки и прекратил докапываться.
Я скосил глаза на Линду Джессику. Сидит, чему-то улыбается, покачиваясь на лавочке. Если колесо попадало на какой-то крупный камень, подпрыгивала, расслабившись, и только слегка страдальчески морщилась. Заметив мой мимолетный интерес, она сложила губы бантиком и послала мне поцелуй. Почему-то пришла на ум мысль, что девушке подошла бы кличка «песчаная кобра». Опасная тварь, лежит себе тихо, ничем себя не выдает, и как только жертва приближается на метр-два, делает резкий бросок и долбит своим ядовитым зубом. Смерть через пять минут. Финита ля комедия.
Через три часа беспрерывной тряски, от которой скоро зубы из десен начнут выпадать, дилижанс остановился. Единственная дверь сбоку распахнулась, и внутрь заглянул шериф Хартинг. Внимательно посмотрел на пассажиров, удовлетворенно кивнул, увидев наши скисшие физиономии.
— Перекур, ублюдки, — сказал он. — Сейчас будем выводить по два человека, чтобы попить, оправиться, размять ноги. На каждую партию — двадцать минут. Вздумаете играть со мной — грохну прямо здесь, на дороге, и даже закапывать не буду. Воронам и пустынным псам тоже жрать охота. Уяснили?
— Да, сэр, — вяло за всех пробормотал Джерри. Остальные проигнорировали вопрос. Напрасно.
— Не слышу бодрого ответа, твари! — рявкнул шериф. — Отвечать всем, иначе будете сидеть без подарка на жаре! Специально выведу и усажу на землю, пока рейнджеры будут пить холодную водичку!
— Так точно, сэр! — воодушевились мы, звякая цепями, как праздничными колокольчиками. Пить хотелось всем.
— Другое дело, поганцы, — Хартинг скривился в довольной улыбке. — Первыми идут Большой Тунец и Малыш Никки.
Двое охранников, сидевших вместе с нами по другую сторону решетки, открыли дверцу и вошли в камеру, чтобы отстегнуть от фиксирующего кольца, вдетого прямо в потолок, карабины цепей. Таким образом заключенный отсоединялся от штанги, то кандалы на руках оставались. Снаружи два рейнджера наставили оружие на первую пару, вылезшую из дилижанса. Дверца нашего ящика снова захлопнулась.
— А где мы сейчас, дружок? — девушка пристала к пожилому охраннику, лениво созерцавшему какую-то часть пейзажа через открытые створки дилижанса со стороны возницы. Благодаря этому свежий, хоть и нагретый солнцем, ветерок проникал в душегубку камеры. — Что-то я не узнаю местность.
