Но времени прошло много. И до сих пор она не могла взять в толк, чего он добивается. Вначале думала, что он видит в ней мясо… но дни проходили, а она была жива. Должна быть другая причина держать ее при себе.
От него можно было ожидать чего угодно, и именно это пугало ее, хотя напугать человека, пережившего то, что случилось с ней, было непросто. Побывав на дне черного колодца, она перестала бояться смерти, поняв, что смерти нет — есть долгий путь через миры и пространства. Существуют вещи гораздо страшнее, и все они здесь, на земле. Совсем рядом.
С момента своего заточения она не видела его ни разу. Он приходил, только когда она спала. Он мог сделать с ней все, что угодно, но вместо этого, наверное, просто смотрел. Значит, и другие объяснения не годились.
По «утрам», просыпаясь от гулкого удара по трубе снаружи чем-то металлическим, она находила в углу пакет чипсов, хлебную корку, половину шоколадки и двухлитровую бутылку воды — еще теплой, растопленной изо льда и, видимо, кипяченой. Он отдавал ей остатки человеческой пищи, а сам питался тем, о чем не хотелось думать. Он мог отравить ее, подсыпав в воду какой-нибудь дряни из медпункта. Но она достаточно хорошо знала его и понимала, что он не станет. Она нужна ему живая и в сознании.
Однажды она попыталась бороться со сном, не спать всю «ночь». План побега был безумным и наивным: броситься на него, когда он склонится к ней или повернется спиной. Причем просто оттолкнуть его и кинуться к выходу нельзя. Нужно было убить или обездвижить, иначе в тоннеле он догонит ее в два счета.
Но в ту «ночь» дверь отворилась лишь на секунду и тут же захлопнулась. Как ни пыталась она притвориться спящей, он ее раскусил. Он не боялся ее, скорее просто решил наказать за своеволие. Ушел и оставил без еды, словно Санта Клаус, который дарит подарки только детям, которые вовремя ложатся спать.
Это случилось не меньше пяти дней назад, и с тех пор он приходил регулярно. До сегодняшнего дня. Судя по спазмам в желудке, сутки уже прошли. Конечно, те крохи, которые он ей приносил, только притупляли голод, но теперь не было и их — лишь остатки вчерашнего приношения.
Она снова погрузилась в сон. Но долго поспать не удалось — разбудила режущая боль в желудке и правом боку. Она приподняла потяжелевшие веки. В углу по-прежнему было пусто.
Что же это… Оставил умирать? Или хочет помучить ожиданием, наказать? Оба варианта укладывались в его нечеловеческую логику.
