Все притихли, и в комнате опять повисла долгая тишина. Одно дело — бить себя кулаком в грудь, мол, я такой герой, что круче меня только яйца, и совсем другое — идти на реальное дело, которое в прежней жизни классифицировалось по статье 162 УК — «разбой». Если группой лиц и с применением оружия — до десяти лет.
— Молчание — знак согласия, — подытожил Владимир. — Ну, со стратегией определились. Какие предложения по тактике, камераден? — Они называли друг друга на немецкий манер.
Приподнялся Леня Никольский, их штатный автомеханик:
— Вован, я, конечно, тебя уважаю, но, может, не так резко? Жратвы и так полно. — Он тщательно подбирал слова. — Зачем под монастырь себя подводить? Посидели бы пока на тушняке, а там видно будет. У нас одних консервов месяцев на шесть.
Вот и первое разногласие. А от него до конфликта и раскола недалеко.
Да, выбор стратегии не так прост, как говорил Богданов. У ядерного апокалипсиса своя специфика. Если б это был «обычный» катаклизм вроде иностранной оккупации, иссякания нефти или глобального экономического краха, люди расползались бы из городов медленно — после того, как вынесли бы все из складов и магазинов.
Ядерная война вносит коррективы в этот сценарий. По понятным причинам беженцев будет меньше и идти им придется в основном пешком. Зато бежать они будут как ошпаренные. Страх перед радиацией погонит их прочь, и неизвестно, на каком расстоянии от города они остановятся. Тем более возвращаться некуда — позади выжженная земля. Кроме того, этот сценарий содержит еще несколько неизвестных моментов. Неясно, как обстоят дела с воинскими частями, насколько они пострадали и кому подчиняются. При сохранении тяжелого вооружения они первые кандидаты на лучший кусок пирога. Неясно, насколько эффективно будут работать спасатели. Будут ли лагеря беженцев, сколько народу они примут и как долго смогут кормить? И все же Владимир верил своему чутью.
— Шесть месяцев — не вся жизнь, — холодно произнес он. — Мы что, когда устраивали запас, думали, что через полгода утрясется? А вот хрен, господа. Волка ноги кормят. Можно было запасти еды и больше. И ждать, пока в муке заведутся жучки, а масло распадется на фракции. Постоянная ротация такого количества жрачки — дело трудное, задолбаешься туда-сюда возить, да и морда треснет жрать. Больше чем на год мы все равно бы не закупились. Но дело даже не в этом.
— А в чем, Володя? — не унимался спорщик.
— Нельзя сейчас сидеть на жопе, пока все валяется под ногами. Пока в свободном доступе вещи, за которые через пару дней будут драться зубами. Это не только хавка. Это горючка, инструменты, патроны… Скоро наши соседи просекут ситуацию и сами все прихватизируют. Если сейчас подгребем все ценное под себя, то тем самым сделаем хороший задел на будущее. И они к нам батраками пойдут. Иначе — мы к ним, когда все сожрем.
