— Мы ждали тебя, пастух, — и передал ношу. — Буря приближается. Пора начинать.
Джерри развернул ткань. Внутри оказался электрический фонарик с костяной рукоятью. По молочно-белой поверхности ползли изящно вырезанные символы. Ни один из них не был ему знаком, но, несмотря на это, Джерри знал, что они означают. Желтый голос не скупился на объяснения.
ЛИШЬ СЛЕЗЫ ПИТАЮТ ХАЛИ. ВСЕ СЛЕЗЫ ПИТАЮТ ХАЛИ.
Так называлось озеро, в водах которого отражаются черные звезды. Озеро, на берегу которого высится древний город, где прямо сейчас хоронят короля.
— Буря приближается, — повторил соратник. — Веди нас, пастух.
Джерри взвесил фонарик в руке, поднял над головой, словно угрожая им небу, и направился к парадной окруженного дома. Собравшиеся последовали за ним. Только теперь Джерри заметил, что почти все они вооружены: ломиками, кухонными ножами, отвертками, молотками. У некоторых были топоры, и это заставило его улыбнуться — в Питере человеку с топором не избежать ассоциаций с классикой. Раскольников наверняка находился бы среди этой толпы, раз и навсегда определившись с тем, тварь ли он дрожащая или право имеет.
Вход преграждала стандартная серая дверь с домофоном. Джерри набрал случайную комбинацию цифр, переждал гудки.
— Да? — раздался из динамика сонный старушечий голос. — Кто это?
— Домоуправляющая компания, — сказал Джерри. — Впустите, пожалуйста.
Старуха пробормотала что-то недружелюбное, но дверь открыла. Разве примитивная форма жизни сможет отказать представителю власти? «Домоуправляющая компания» ворвалась внутрь, шумной многоголосой волной покатилась вверх по широким ступеням. На стенах, среди обычных для подобных жилищ оскорблений и признаний в любви, мелькали зловещие символы чужаков, бесформенные, словно их плоть, отвратительные, словно их помыслы.
Выше, выше, пролет за пролетом — тело знало, куда двигаться, и Джерри полностью доверился ему. Фонарик дрожал в его ладонях, предвкушая жестокую схватку. Тьма сгущалась. Приближалась буря.
У нужной квартиры, на четвертом этаже, Джерри замешкался, но только на мгновение. Его смутила заурядность этого места: потрескавшаяся матовая плитка, которой был выложен пол на лестничной площадке, криво намалеванные цифры возле шахты лифта, окурки в консервной банке, прикрученной к перилам проволокой. Показалось, что судьба человечества не может, не должна решаться вот здесь, среди пыльных банальностей.
Однако размышлять времени не было. Чужаки уже почуяли опасность. За дверью, обитой обшарпанным черным дермантином, раздавались шорохи и встревоженные голоса.
