.
Доктор Карл Мейер, основатель и главный врач санкт-петербургской Евангелической больницы на Петербургской стороне, следил за финансовыми делами, связанными с этими швейными кружками, к удивлению женщин-аристократок, которые не понимали, как такой занятый и важный человек находил время помогать им в трудах[289]. Он был близким другом Корфа и его жены, которые проводили с ним много времени. Он также проповедовал в различных пашковских собраниях, где люди его любили и уважали. Княгиня Гагарина впоследствии вспоминала свое удивление терпением доктора. Женщины высшего света, с которыми он работал, по словам Софьи Ливен, не были средними благочестивыми женщинами:
«Они отличались ярко выраженной индивидуальностью и, как все новообращенные, большой горячностью, что часто делало заседания комитета очень бурными. Однако они всегда кончались полным согласием и благодарной молитвой Господу. Д-р Мейер говорил, что эти заседания были чрезвычайно интересны, и считал их одними из лучших часов своей жизни»[290].
Усилия доктора Мейера имели последствия, выходящие далеко за пределы времени существования швейных кружков. В 1901 г. его дочь Евгения, в то время добровольно работавшая с сиротами на дальневосточном острове Сахалин вошла в близкий контакт с каторжниками и сосланными на остров на всю жизнь. Однажды после отбывания срока люди были оставлены безо всяких средств к существованию и вскоре потеряли всякую надежду. Следуя модели, которую ее отец использовал годами раньше, находясь за 6000 верст от нее, Евгения организовала «Дом труда» для сосланных поселенцев, где портные, сапожники, плотники, переплетчики и мастера по коврам могли использовать свое ремесло.
Сто мужчин и двадцать женщин принимали участие в этой добровольной программе, которая включала в себя такой отдых, как беседы по Евангелию и библейские истории в воскресный вечер. Их продукция продавалась по всему Дальнему Востоку. Евгения Мейер позднее писала о своем призыве к такому труду: «Я вскоре поняла, что Господь, посылая меня на остров, добавил к этому уникальному призыву необходимый дар любви к этим в высшей степени обездоленным людям, из которых 25000 мужчин и женщин были изолированы на Сахалине, как куча жалкого человеческого мусора! Он дал мне также дар организации и необходимой власти»[291]. Дар организации был, похоже, результатом участия в труде и наблюдений в С.-Петербурге.
Власти неотрывно наблюдали еще за одним видом пашковского служения – это организация школ, мастерских и домов для бедных детей, в которых ученики узнавали о Боге, а также и о ремеслах, и об академических предметах. Православный протоиерей Ф. Н. Орнатский считал это «самыми опасными средствами», используемыми пашковцами, – воспитание в сектантском духе малых детей в пашковских приютах и мастерских, где дети отучаются от православного обряда молиться пред образом, начинать и оканчивать день и всякое дело молитвою, просить Бога перед обедом и благодарить Его после, отучаются и от общения со священником, и от его благословения. Подобная мастерская существует и ныне в Петербурге, в доме Пашкова на углу Сампсониевского пр. и Ломанова пер. на Выборгской стороне, и надо удивляться, как позволяют православные родители ходить туда работать несовершеннолетним детям»
