А Дом кино? Попасть в ресторан Дома кино было куда круче, чем в ЦДРИ, не говоря уже о ЦДЛ, – если у тебя нет красной книжечки члена Союза кинематографистов и ты не Смоктуновский и не Ефремов. А ведь они все там! Сидят! А если нет – значит, вот-вот придут! А вон – обязательный кожаный пиджак, шерстяная водолазочка – режиссёр! Небожители!
Сводил девушку в Дом кино – твоя. Не обсуждается.
Удивительно, как с тех пор угас ореол богоизбранности вокруг людей, делающих кино.
А меня к ним всегда тянуло – страшно хотелось увидеть кино с обратной стороны – как это делается? И может быть, поучаствовать в силу способностей. Причём изображать из себя артиста в кадре как раз желания не возникало (хотя пару раз уговорили). Нет, просто хотелось делать это удивительное дело в компании интересных людей, владеющих в совершенстве каждый своей профессией, вместе придумывать мир, который завтра все увидят на экране.
Что ж, многое осуществилось. И, несмотря на некоторые неизбежные разочарования (а жизнь – вообще последовательная цепь разочарований), я кино так и не разлюбил.
Сегодня то, что мы считали кино, почти исчезло с экранов. А то, что снимается за сотни миллионов в Голливуде, больше напоминает рекламу компьютерных игр и прочих сопутствующих товаров. А хорошее кино постепенно перебирается в сериалы. Не во все. Не всегда. Это не хорошо и не плохо – просто так обстоят дела. Так что это не нытье в духе «А вот в наше время…» – просто мир меняется, хотим мы этого или нет.
Но ведь этим он и интересен, верно?
Вот удивительно – воспоминания о фильмах Тарковского у меня намертво связаны с временем, когда эти фильмы появились. Когда я их увидел. Про другое кино я этого сказать не могу, хотя Тарковский – не единственное сильное киновпечатление юности. Хотя вообще любой художник – это прежде всего время. Художник говорит о вечном, но говорит языком своего времени – забавно, правда?
«Иваново детство» прошло мимо меня – я тогда учился во втором классе, и главным моим фильмом был «Последний дюйм». А вот «Андрея Рублёва» уже помню отлично – кинотеатр «Мир», ажиотаж – как, вы ещё не смотрели?! И потом – разговоры, разговоры за бутылкой. Слухи, небылицы. «Там знаешь сколько всего вырезали? Там целое стадо живых горящих коров было – всё вырезали! Ты вообще понял, что он хотел сказать?»
Андрей Тарковский был не самым любимым режиссёром у советской власти (хотя – с боями, со скрипом, но снимал, на государственные деньги, и прокат был, между прочим – какой-никакой, а был, чудны дела твои, Господи). Что им так не нравилось? Вот «Рублёв» – историческое кино, вполне даже патриотичное. Ну ладно – недостаточно ярко показан героизм русского народа в борьбе с татаро-монгольским игом. И про Бога многовато. И иконы в конце. Ну и что? Про художника же. Нет, не нравилось другое: талантливый, яркий человек, а транслирует не наши идеи, а свои собственные. Все вон транслируют что положено, а он – свои. Самый умный, что ли? Всем нельзя, а ему можно?
