Анатолий Левенец мстил врагам за порабощенную родную Черниговщину. Он говорил мне:
— Знаешь, Иван Георгиевич, вот я с оружием, молодой, здоровый, крепкий, и то мне не по себе оттого, что рядом враг. А каково мирным людям?
Помолчав, Анатолий добавил:
— Ведь фашисты измываются над ними, как хотят. Чем больше гитлеровцев мы истребим, тем скорее будут освобождены и Юхнов, и Смоленск, и моя Черниговщина…
Левенец был суровый на вид человек. Но все знали, какая поэтическая у него душа. Не встречал я голосистее запевалы, никто не мог у нас так тронуть сердце бойцов задушевной песней, как он.
О своих боевых успехах говорить не любил. Как-то я попросил его:
— Анатолий, в порядке обмена опытом расскажи, как перекрываешь движение на шоссе.
Он улыбнулся:
— Могу вас, товарищ майор, взять в качестве минера, все и увидите. — Но тут же передумал: — Нет, не возьму.
— Почему? Не гожусь?
— Нет, по другой причине. Плохо, когда в одном подразделении два командира. — Посерьезнев, добавил: — Что рассказывать, Иван Георгиевич? Один бой на другой не походит. Каждый раз приходится применяться к обстановке, что-то придумывать, и вряд ли мой опыт что-нибудь другим даст.
В этом он был, конечно, не прав. Иногда все-таки удавалось расшевелить Левенца, и он кратко сообщал, как провел ту или иную вылазку. Чтобы узнать больше подробностей, я расспрашивал бойцов. Они готовы были говорить о своем командире бесконечно.
Во время одного из ночных привалов, боясь, что ребята уснут и замерзнут, я тормошил их, беседовал с ними, старался, чтобы и они не молчали. Помогать мне в этом стал кольчугинец Гарусов. Я знал его по боям на Угре. Кстати, он очень горевал, что до сих пор неизвестна судьба вожака их землячества Руфа Федоровича Демина, который высадился под Волоколамском, в районе Теряевой Слободы.
По-владимирски окая, Николай рассказывал разные истории, в шутливой форме наставлял молодых десантников:
— Великое дело — правильно регулировать движение на шоссе. Наша задача какая? Чтоб на нем вовсе никакого движения не было. Тогда, значит, мы правильно работаем…
— А сегодня как вы дирижировали? — поинтересовался я.
— Как всегда. Нет, вру. В этот раз командир почему-то не велел открывать огня. Сказал, что пойдем прямо к дороге и забросаем автомашины гранатами. Объяснил: вражеская охрана не подумает, что мы отважимся на это, а мы как раз именно так и поступим. Мне и Хоруженко старший лейтенант велел взять побольше гранат и магнитных мин.
