Пока Бедрин обмороженными пальцами расстегивал гранатную сумку, висевшую на поясе, гитлеровцы успели добежать до него. Но и на этот раз смерть обошла его…
Все слушавшие рассказ Бедрина долго потом молчали. Через некоторое время я спросил Панарина, Ушенко и Тюрина, не встречалась ли им группа Руфа Демина. Она имела задание беспокоить вражеские войска в местах их скопления.
— Нет, не видели, — за всех ответил Панарин. — Придет, не заблудится. Он же охотник!
Из штабной землянки стремительно выскочил лейтенант Алексей Касимов. Застегивая на ходу куртку, он стал кого-то искать глазами. «Уж не меня ли», — подумал я и окликнул Касимова:
— Алеша, сюда!..
Он бросился ко мне и крепко стиснул своими лапищами.
— Отпусти, чертушка! — только и мог я сказать. — Фашисты не подстрелили — от твоих медвежьих объятий задохнусь. В чем дело?
С трудом сдерживая возбуждение и переходя на «ты», чего раньше между нами не было, он сказал:
— Знаешь, Иван Георгиевич, наши Теряево и Волоколамск взяли. Слышишь, Во-ло-ко-ламск! Только что радиограмму получил.
Нас окружили бойцы. Весть о крупной победе наших войск быстро распространилась по всему лагерю. Мы ликовали. Получилось что-то вроде митинга.
Потом все, кто вернулись с задания, пошли спать. И я тоже.
На рассвете Касимов еле разбудил меня:
— Иван Георгиевич… Товарищ майор!.. Получен приказ возвращаться на Большую землю!..
Это было 25 декабря 1941 года.
Начали готовиться. Перейти линию фронта не менее трудно, чем вести боевые действия в тылу врага. А то и сложнее, если войска противника держат сплошную оборону. Тогда сквозь его боевые порядки просочиться особенно трудно.
Подумали мы с начальником штаба и решили разделить отряд на несколько частей. Каждая из них должна действовать самостоятельно.
В тот же день, под вечер, все наши подразделения покинули стоянку. Я уходил с последней группой. По небу плыли темные облака. Задумчиво смотрели нам вслед из-под мохнатых белых шапок величественные сосны. Стоило задеть нечаянно ветку, как сверху на голову и плечи сыпался снег.
Еще не темно, и я хорошо вижу идущих впереди десантников. У большинства из них стоптанные или сильно раздавшиеся валенки, стянутые амортизационными парашютными резинками.
Кто-либо нет-нет да и крикнет идущему впереди простуженным голосом: «Не режь лыжню!» А как ее не резать, если уже десять суток мы почти все время на ногах.
Рассвет следующего дня встретили на реке Ламе.
Как мы ни старались соблюдать осторожность, гитлеровцы все же обнаружили нас. Они окружили место нашего расположения с трех сторон и, открыв беспорядочный огонь, попытались потеснить парашютистов в нужном им направлении.
