Не изменилось и отношение к женщине. В долине Нила женщина всегда пользовалась большой самостоятельностью. Ее окружали почет и уважение. Достоинства ее превозносили, а красоту воспевали. О ней говорили как о «владычице дома». Египтяне высоко ценили семейное счастье. Отношения между мужем и женой были исполнены взаимной любви и нежности: «Любимая мужем супруга, влекущая, сладостная любовью, || С чарующими устами и приятной речью», — говорит об умершей жене жрец Петосирис в надписи, начертанной в гробнице. Девушка могла свободно встречаться со своим избранником и даже признаваться в своих чувствах. Для нее он — «Брат», она для него — «Сестра». Это, конечно, отнюдь не означало, что влюбленные (или супруги) находились в близких родственных отношениях. В эпоху Нового царства слова «Брат» и «Сестра» отошли от своего первоначального значения и стали передавать понятия «любимый» и «любимая». Из народного языка они перешли в литературу. Обращение «Брат» и «Сестра» подчеркивало, вполне вероятно, известное равенство полов. Кстати говоря, обращение «Брат» и «Сестра» между влюбленными существовало и в литературе некоторых других народов Древнего Востока, например, шумеров, израильтян. Так, в недавно обнаруженном шумерском мифе о потопе богиня Иннана называет любимого ею бога Думузи своим «Братом». Однако в Шумере и Израиле женщина пользовалась меньшей свободой, чем в Египте.
Среди древнеегипетских любовных песен есть несколько, быть может, сочиненных женщиной за много веков до Сафо. Это «Начальное слово великой подательницы радости», из папируса Честер Битти I, где за первой песней, вложенной в уста юноши, следуют три от лица его возлюбленной. Ей же принадлежит и шестая. Четыре песни девушки по глубокой лиричности отличаются от речей юноши, выраженных в более общих, даже несколько шаблонных тонах. Если все они принадлежат одному автору, то следует признать, что он был не только превосходным стилистом, но и тонким психологом.
Еще сравнительно недавно о египтянах писали как о народе, для которого «существование после смерти казалось всегда важнее, чем земное бытие». Нет ничего ошибочнее подобного представления. И лучше всего опровергают это заблуждение любовные песни. Их мог создать только народ, который жаждал вкусить долгую, счастливую жизнь на земле. Даже из вечного мрака преисподней египтяне хотели возвратиться в свой земной мир, распростертый под вечно голубым небом и залитый яркими благостными лучами солнца. Вот почему так трогательно звучит жалоба умершей девочки, начертанная на стеле. Вот почему стенает жена «бесценного брата, супруга и друга» верховного жреца из Мемфиса: «В Стране заката беспробудный сон, || Да тяжкий мрак…» Впрочем, оплакивают своих близких не только люди, но и боги, которым, невзирая на их бессмертие, также уготована гибель. Богиня Исида взывает к своему брату-супругу Осирису, умерщвленному злым братом Сетом: «Приди ко мне скорее! || Потому что я жажду узреть тебя || После того, как не видела лица твоего. || Тьма вокруг нас, хотя Ра в небесах!»
