— А я не разбираюсь кому, — ответила сестра. И прибавила: — Мне все равно.
Вот тут Федя возмутился:
— Как же так — «все равно»? Мы — это мы, а наши противники — это наши противники. Проще простого…
После игры Белый не подошел к Таиске. А она, видимо, ждала и смотрела в его сторону. Подошел Игорь Николаевич. Стал говорить с Федей и смотрел ему в глаза. «Что ему надо?» — недоумевал мальчишка и вдруг догадался: «Он хочет познакомиться с Таиской».
— Знакомьтесь, — предложил Федя.
— Мы почти знакомы, — засмеялась сестра.
— Да, «почти», — согласился Игорь Николаевич.
— Заходите как-нибудь, — сказала она ему.
— Зайти? — спросил он. — Вы серьезно?
— А почему бы и нет, если познакомились по-настоящему.
— Хорошо, зайду.
9
…Дом, в котором жили Кораблевы, в сухую погоду был дом как дом, даже уютный. А во время дождя с потолка иногда лилось. (У Перелясовых не текло — их половина крыши была аккуратно покрыта листами волнистого шифера.) Лидия Борисовна послала сына на чердак посмотреть, в чем там дело. На чердаке Федя нашел старые вещи: чьи-то покрытые пылью учебники; деревянный, почерневший от времени рубель, старый сапог со шпорой (почему один и почему со шпорой — непонятно). Все это Федя ощупывал, разглядывал. Заставил очнуться его голос матери, который доносился снизу из сеней:
— Ты что там? Уснул?
Что касается крыши, то положение оказалось безнадежным: совсем сгнили три доски. Сам Федя ничего не мог сделать. Нужны были настоящие плотники, а главное, новые доски. На другой день мать сходила к начальнику ЖЭКа, молодому симпатичному человеку. Начальник объяснил, что о прохудившейся крыше он знает, но чинить ее в план не поставит: «Ваш дом в ближайшее время подлежит сносу!» Лидия Борисовна очень расстроилась и спросила начальника:
— А как же мы?
— Под небом не останетесь, — успокоил тот. — Не одних вас будем расселять.
Женщины на работе даже позавидовали:
— Вот повезло!
Но Кораблевы не разделяли их радости. Легко ли покидать насиженное место? Предложат новое жилье где-нибудь «у черта на куличках», не будет ни цветника, ни огородика, ни сосен. И Федя огорчился: придется ходить в какую-то другую школу. Незнакомые ребята, незнакомые учителя… Расстроились они не на шутку, а пуще всех почему-то Таиска. Федя стал ее успокаивать:
— Ну, переедем, а тебе-то что? Не все ли равно, откуда ездить в университет?
Она не ответила, только улыбнулась. Федя смотрел на Перелясовых и думал: «Живут и не знают, что рассыплется их гнездышко».
