- Господин подполковник! Командир дружины послал меня к вам получить от вас добавочные кормовые деньги для людей на постах, - брезгливо, однако без запинки сказал ему, подойдя, Ливенцев.
- Здравствуйте! - протянул ему руку Генкель.
Ливенцев удивленно глянул на эту мясистую руку, еще удивленнее - на самого Генкеля и продолжал:
- Так вот, эти добавочные кормовые деньги я и прошу мне выдать.
- Здравствуйте! - повысил голос и сильно покраснел Генкель, поднимая выше, делая заметнее для Ливенцева свою тяжелую руку.
И Ливенцев быстро спрятал свою правую руку за спину и сказал, точно не слышал:
- Сколько именно этих кормовых денег приходится на каждого нижнего чина - этого мне не передавал командир дружины...
- Здравствуйте же! - закричал Генкель, совершенно багровея и поднося руку к самому почти лицу Ливенцева, так что, отступая на шаг, прапорщик сказал подполковнику:
- Я пришел к вам по делу службы, насчет кормовых денег, но подавать вам руку я не же-ла-ю!
Человек пятнадцать писарей было в это время в канцелярии, кроме казначея Аврамиди, и как-то случилось так, что они не сидели уж на своих местах, а стояли, пораженно следя за бурной сценой, так неожиданно разыгравшейся перед ними.
- А-а! Вы не желаете! Хорошо! Вы арестованы! - совершенно вне себя кричал Генкель.
- Аресто-вать меня не имеете вы права! - крикнул, начиная уже тоже дрожать от волнения, Ливенцев.
- Нет-с! Имею! Имею право! Имею... И вы... вы арестованы! - кричал Генкель, задыхаясь.
- Только командир дружины имеет такое право, а не вы! - кричал Ливенцев.
- Я заменяю командира дружины в его отсутствии! Я!.. Вы арестованы! Ни с места!
И, крича это, Генкель метался по канцелярии, с бумагами в левой руке, как-то полусогнувшись и растопыря зад. Ливенцев, следя за ним, прежде всего был удивлен тем, что он мечется так совершенно впустую, непостижимо зачем, поэтому он ничего не отвечал уже Генкелю; казалось ему, что этого багрового сейчас вот разобьет паралич, и он уже начал заранее обвинять себя в его преждевременной смерти, но Генкель закричал вдруг писарям:
- Шашку мою сюда!
Этот грозный окрик заставил Ливенцева положить руку на эфес своей шашки и приготовиться мгновенно выхватить ее из ножен в случае нападения.
Писаря шумно кинулись вперебой снимать с вешалки шашку Генкеля и помогать ему подсовывать под погон и застегивать ремни портупеи, а Генкель кричал так же неистово-командно:
- Шинель!
Ливенцев стоял и смотрел, теперь уж совершенно не понимая, что намерен предпринять Генкель.
