Еще одна моя цель
Результаты новых исследований дают нам довольно полную картину того, кто мы есть. Но признаюсь, что я занялся этим предметом в надежде получить ответы на более конкретные и практические вопросы. Моя основная работа – писать о политике и политических стратегиях. На протяжении жизни одного поколения мы убедились, что результаты большой политики приносят разочарование. С 1983 года мы снова и снова принимаемся реформировать систему образования, но тем не менее школу бросают около четверти учащихся, несмотря на все разумные причины не делать этого. Мы попытались уничтожить разрыв в уровне благосостояния черных и белых американцев, но потерпели неудачу. Целое поколение мы потратили на то, чтобы как можно больше молодых людей поступало в университеты, но так и не поняли, почему столь многие из них недотягивают до выпуска.
Этот список можно продолжить: мы довольно вяло попытались уменьшить зияющую пропасть неравенства. Мы старались поощрять гибкость и мобильность экономики. Мы пытались противостоять росту числа детей, воспитывающихся в неполных семьях. Мы старались сгладить поляризацию сил, которая определяет нашу политику. Мы пытались обуздать цикличность спадов и подъемов в экономике, смягчить их остроту. В последние десятилетия мир пытался экспортировать капитализм в Россию, насадить демократию на Ближнем Востоке и подхлестнуть экономическое развитие африканских стран. Результаты этих усилий по большей части разочаровывают.
Все эти неудачи имеют одну общую черту: опору на упрощенное понимание человеческой природы. Многие из перечисленных стратегий были основаны на поверхностной социологической модели человеческого поведения. Многие политические стратегии такого рода были предложены ограниченными теоретиками, которые уютно себя чувствуют только с теми параметрами, которые можно численно измерить. Эти инициативы проходили через законодательные комиссии, которые умеют говорить о глубинных источниках человеческих действий и поступков не лучше, чем они умеют говорить по-арамейски. Затем эти инициативы принимались к исполнению чиновниками, имевшими весьма поверхностное представление о том, в чем люди готовы стоять насмерть, а к чему их можно принудить.
Естественно, все эти начинания закончились крахом. И в дальнейшем неизбежно будут проваливаться все подобные инициативы, если политики не начнут учитывать и встраивать в свои стратегии новое знание о нашей истинной сущности, если наряду с прозой в политике не зазвучит поэзия.
