Можно было навек распрощаться с вечеринками, которые некогда доставляли ей такое удовольствие. Теперь вместо вечеринок впереди Джулию ждало самое безрадостное будущее – школьные обеды, нескончаемые поучения, анализы крови, воспаления среднего уха и вечное желание хоть раз как следует выспаться. Мало того, матери сыновей живут меньше, чем матери дочерей, потому что тестостерон сына ослабляет иммунную систему матери>{62}.
Переплетение
Не прошло и секунды после того, как волна подавленности и отчаяния окатила Джулию, как она подняла ребенка на руки и поднесла его личико к своему носу. Потом Гарольд улегся ей на грудь, взял в ротик ее мизинец и снова принялся сосать. Глаза Джулии наполнились слезами радости и умиления.
Йельский профессор, невролог Кеннет Кэй>{63} полагает, что человеческие дети – единственные из детенышей млекопитающих, кто сосет молоко матери с паузами. Ребенок сосет несколько секунд, потом перестает, не выпуская сосок изо рта. Это побуждает мать качать дитя. Когда ребенку два дня, мать покачивает его в промежутках между актами сосания в течение трех секунд, в возрасте нескольких недель это время сокращается до двух секунд.
Эти движения образуют своеобразный парный танец Джулии и Гарольда, танец со своим особым ритмом. Гарольд перестает сосать, Джулия качает. Гарольд перестает сосать, Джулия качает. Это беседа, это безмолвный разговор. Гарольд будет расти, но ритм останется прежним. В таком же ритме она будет смотреть на него, а Гарольд будет смотреть на Джулию. Весь их мир – непрерывный диалог.
В возникновении ритма, связывающего мать и дитя, есть что-то музыкальное. Джулия, не умевшая петь от природы, принималась напевать песенки, чтобы успокоить плачущего ребенка. Чаще всего почему-то она напевала мелодии из «Вестсайдской истории». По утрам Джулия читала Гарольду вслух The Wall Street Journal и сама умилялась интонациям, с которыми она произносила слова заметки, посвященной Федеральной резервной системе: Джулия говорила нараспев, медленно, растягивая гласные, как говорят все матери мира, когда обращаются к своим малышам.
Временами, пока месяцы шли своим чередом, Джулия затевала уроки пародии. Она придавала своему лицу разнообразные выражения, а затем, глядя на подражавшего ей Гарольда, добивалась того, чтобы он становился похож на какую-нибудь знаменитость. Нахмурившись вслед за Джулией, Гарольд становился похож на Муссолини, начиная рычать, он был вылитый Черчилль. Если Гарольд открывал ротик, его было невозможно отличить от Джерри Льюиса
