Джейн, как будущая писательница, а также бывшая писательница – у неё только в настоящем с писательством не очень ладилось, – всё же не могла совсем не верить в бога огня, исполнителя желаний. Тому были свои причины. Дело в том, что в последние несколько дней, пока все ждали, появится или не появится в «Берёзах» рояль, желание Джейн начало потихоньку сбываться. Какое желание? Да всё то же: собрать достаточно материала для книги о Сабрине Старр. Загадывая желание, Джейн не уточняла, каким способом оно должно быть реализовано, – но бог огня и без неё сообразил, что к чему, и выбрал самый прямой путь к цели: сделал так, чтобы Джейн влюбилась. Ну, остальное понятно. Собственно, а в кого тут ещё влюбляться? Когда вечером после костра с жареным зефиром она ложилась спать, Доминик был для неё всего лишь скейтбордистом с ослепительной улыбкой. Зато когда следующим утром она проснулась, он уже был любовью всей её жизни. И с каждым часом эта любовь крепла, притом без малейшего повода с его стороны.
Время от времени он проносился мимо неё на своём скейтборде, а однажды даже, слегка притормозив, сунул ей в руку палочку от вишнёвого мороженого, которое он только что долизал, – палочка была ещё влажная. А один раз крикнул на ходу, что без повязки она выглядит лучше, нос почти нормальный, – но это и так ясно, что с нормальным носом лучше, чем с расквашенным. А больше ничего – ни записок, ни подарков, ни цветов. Ни свиданий в Пери-парке. Впрочем, без всего этого Джейн прекрасно обходилась. Думать о Доминике, мечтать о Доминике – чтобы восторг не ослабевал, этого было довольно; и он не только не ослабевал, но всё рос и рос, и Джейн уже не рисковала говорить о своих чувствах никому. Опять-таки особенно Скай.
Но у Скай всё равно крепло подозрение, что с сестрой творится неладное. Джейн постоянно пребывала в приподнятом до каких-то умопомрачительных высот настроении. А время от времени замирала и начинала с загадочной улыбкой вглядываться в даль. И во сне она теперь бормотала не обычный свой бред про Сабрину, а «Доминик… Сабрина… Сабрина… Доминик…» – примерно так. Но Скай, хоть и беспокоилась, старалась не задавать сестре лишних вопросов. Потому что, во-первых, уважала право человека на личную жизнь, и во-вторых, боялась, что Джейн в ответ начнёт рассказывать, как сильно ей нравится Доминик, а она, Скай, этого не выдержит. А потом начался этот кошмар с палочкой от мороженого. В смысле, кошмар не то, что Доминик всучил Джейн эту палочку и она её взяла: Скай как раз стояла рядом и видела, как Джейн покраснела и сунула палочку в карман; ну это ладно – может, просто не хотела мусорить на улице. Но дальше всё пошло-поехало куда-то совсем не туда. Вечером, когда Скай заглянула на веранду, Джейн танцевала с этой палочкой от мороженого! И ещё мурлыкала, и напевала, и бормотала что-то себе под нос. Скай разобрала только одно слово – «Доминик», естественно.
