Обед закончился. Женщины, нетерпеливо ожидавшие этого, встали. Нелегко им было сидеть за одним столом со спарапетом и с меликами — такого еще в их доме никогда не бывало. Лишь из страха перед Мхитаром Бархудар позвал женщин к участию в обеде. Он знал, что спарапет гневается, когда армянские князья по привычке, оставшейся от персов, не допускают женщин на свои пиры.
Когда женщины удалились, Мхитар опустил руки на колени и попросил меликов задержаться еще минуту. Оставил он также Миграна и Товму, а всех других отпустил. Бархудар мучился в догадках: чего еще желает Мхитар и почему вместе с меликом он оставил и сына этого лжемелика Туринджа.
Заложив руки за спину, Мхитар нетерпеливо шагал по залу. Все видели, что он погружен в тяжелые думы. Временами Мхитар смотрел в упор на столпившихся у стены молчаливых меликов. Казалось, он был съедаем горем, которым хотел поделиться и боялся. Наконец спарапет тяжело опустился на тахту, перекинул ногу за ногу и уставился испытующим взором на мелика Бархудара.
— По делам твоим тебя следовало бы четвертовать, мелик Бархудар, — раздельно проговорил он. — Кто подымает оружие на своего брата, тот не должен наслаждаться солнечным светом. По-твоему поступали многие наши предки, и тем они погубили нашу страну. Дальше так не будет. Ценя твои заслуги, я простил тебя навеки. Но остерегись отныне моего гнева и не избегай моей воли.
Он умолк снова, помрачнел от роившихся в голове горьких дум и немного мягче, но не менее повелительно продолжал:
— Сегодня между твоим домом и домом мелика Туринджа должно воцариться вечное согласие, тэр Бархудар! Во имя этого согласия мы должны сотника Товму сделать твоим зятем.
У Бархудара так округлились глаза, что казалось, они вот-вот выскочат из орбит.
Зал пошел перед ним кругом. Все окуталось густым мраком, и только из небольшой освещенной точки сверлил устрашающий взгляд спарапета Мхитара. Бархудару хотелось рвать и метать, звать на помощь, но в отдаленном уголке сознания возникла настороженность, и он понял, что сопротивление воле Мхитара сейчас может обернуться гибелью. Замок переполнен войсками спарапета, а сам Бархудар — всего лишь жалкий пленник. И потому он покорно склонился и произнес:
— Не только дочь моя, но и жизнь и честь наша принадлежат тебе. Поступай, как велит твой светлый ум. Но не грех узнать и волю моей дочери. Моей единственной дочери…
Голос у него задрожал, когда он произносил последние слова. Мхитар взглянул на Миграна. И тот понял, что спарапет хочет узнать и его мнение. Он — старший брат и обладает немалыми правами над своей сестрой.
