Не так много прошло времени с их последней встречи. Но его оказалось достаточно, чтобы сломить такого человека, как Георгий Викторович. В прочном фундаменте его успешной, благополучной жизни образовалась трещина. Этот уверенный в себе, твердо стоящий на ногах доктор Далаев будто потерял равновесие, и теперь ему самому впору протягивать руки в поиске поддержки. Анализировать чужую жизнь, словно через сито разделяя все поступки, помыслы и их причины, было для него гораздо проще, чем выдержать незаслуженный, – по его мнению, – удар судьбы и признать свою долю вины в гибели сына. Конечно, он держался достойно, но Элеонора уже не видела перед собой того брутального мужчину, того «железного» Георгия Викторовича. Как же должно быть ему тяжело, если он решился лишиться своих волос, которые – по слухам – были талисманом его успешной жизни. Сделав это, Далаев словно надеялся избавиться от нестерпимой душевной боли, избавиться от всего, что связывало его с прошлой жизнью, которая сейчас уже не казалась такой правильной и такой идеальной, каковой виделась ему всегда. Никольская все понимала, она и без всякого образования была неплохим психологом. Сама жизнь была для нее хорошей практикой, научившей разбираться в людях без всякой там теории.
Сегодня женщине даже стало стыдно за себя. Она прекрасно знала о гибели сына Далаевых, она не могла не знать. Как происшествие в Глушихе могло пройти мимо нее? Все она знала и даже какое-то время переживала, что у их агентства возникнут проблемы. Но тогда… тогда, Элеонора даже не выразила своего соболезнования, она просто изолировалась. Ее секретарь говорила всем, что Никольской нет в городе. В тот момент для нее ничего не существовало. Личные проблемы, затронувшие ее женское самолюбие, были тогда гораздо важнее, да и сейчас стоят на первом месте. По правде говоря, Элеонора совсем забыла об этой трагедии. Только сегодня, увидев настолько изменившегося доктора Далаева, она вспомнила о ней. Однако ощущение неловкости в ее душе присутствовало недолго. Никольская хорошо играла роль неосведомленной женщины, и сама не заметила, как разговор о лечении ее сына перешел к разговору об Алексее.
– Вы молодец, Георгий Викторович, у вас вырос достойный преемник. Вы хороший отец и станете отличным дедом.
Конечно, не стоило это говорить, и женщина пожалела о произнесенных, совершенно неуместных словах. Но они сказаны. Как теперь выйти из этой ситуации она не знала, потому продолжала говорить об Алексее, как о живом. Собственно, ее вины в случившемся не было. Что касаемо морали, так иногда проще о ней просто забыть.
