Не буду. Если все бросаются рассматривать, то я чем хуже?
Обойдя стол, склонилась над механической рукой, прикусила от нетерпения кончик языка. Бен пошевелил пальцами, и шарниры идеально заработали.
Я никогда в жизни не видела настолько безукоризненной работы. Тот, кто собирал протез — бог механики, не иначе! Детали настолько безупречно подходили друг к другу, механизмы работали, а трубки под машинное масло причудливо спрятаны от чужих глаз, что… у меня не хватало слов.
— Передай от меня восторженные охи механику, — прошептала я, поворачивая руку под удобным углом для осмотра. — Прекрасная работа! А эти защитные руны по всей площади, да такие мелкие! Их что, пером писали?
— Примерно, — ответил Бен. И вдруг спросил: — Что такое?
А я как раз зависла, пораженно рассматривая одну из трубок.
— Знаешь, я никогда бы не подумала, что в подобных серьезных операциях вены не зашивают, а соединяют с… этим.
Каюсь, прозвучало брезгливо.
Для меня то, что я сейчас увидела, стало кощунством, издевательством и над чудом, созданным чуткими руками техника, и над человеком, сосуды которого были пришиты к, конечно, более гибким и мягким проводникам жидких сред, но все же! Это же чудовищно больно!
Наверное…
Коллега выгнул бровь.
— И как ты к этому выводу пришла, позволь узнать? — спокойно поинтересовался.
Я и рассказала, мол, слишком явно пульсирует во-о-от эта синеватая трубочка у самого металлического плеча. А потом, проследив взглядом, в какую сторону она движется, я поняла, что на конце она стала прозрачной и резиновой. Откровенно под машинное масло.
— В принципе, ты права, — со вздохом признал Бенедикт. Руку он не убрал, позволив дальше вглядываться в сущее творение. — Движение действительно вызывает определенный дискомфорт. Но за шесть лет привыкаешь. — Он моргнул и тут же широко улыбнулся: — Что ж, механик, могу сказать одно точно — ты пока единственная, кто заметил. Ну, или просто осмелился сказать мне в лицо.
— Будто бы это правильно. Если говорить без обиняков, — с жаром сказала я, окончательно осмелев, — то мне вообще вся ситуация не нравится! Ни наша с тобой внезапная встреча в библиотеке, ни твое подозрительное снисхождение ко мне! И… и твоя провокация похожа на проверку!
Я выпалила тираду на одном дыхании и замерла, ожидая реакции.
И она последовала.
Бенедикт резко выдохнул, сжал кулаки. На лице заплясали желваки. Ой-ой. Я неосознанно попятилась, судорожно придумывая, как можно выйти из сложившегося положения.
