— А чего, прикольно — с бабушкой спал! — заржал парень, полулежавший на диване, морда рыжая в веснушках, смешливая.
— Ты че, рыжий, осел?! — крикнул парнишка, — я тоже маленький был, с бабушкой спал.
— А ща, бля, ты большой! — хохотал рыжий, довольно почесывая себе пузо, он как раз был большим, толстым, не в пример худенькому парнишке в нахлобученной на затылок шапочке, хотя обоим им было по шестнадцать.
— Ты че, хочешь мне предъявить?! — парнишка вскочил, весь аж затрясся. — Я тебе серьезно говорю. А эта сука, эта журналистка: в каком смысле? Да, бля, в прямом — спал он с бабушкой.
— А ты че, тоже с бабушкой своей? — хамил рыжий.
— Я те щас башку проломлю, ты понял!
— Чего?! — рыжий поднялся с дивана, он был на целую голову выше, уже и шагнул, чтобы размазать этого малька по стеночке.
— Пацаны, хорош! — рыжего удержали.
— Ты труп, Малек, — процедил он парнишке.
— Сам — труп, — огрызнулся Малек.
— Ты за базар отвечаешь?
— Ща, погоди, — видно, что-то придумав, воскликнул Малек, — у тебя сколько комнат?
— Как и у тебя — одна, — ответил Рыжий.
— Живешь ты с кем?
— С матерью и батьком.
— И ты в одной комнате с ними спишь?
— Ты на че намекаешь?
— Все, пацаны, остыньте, — рыжего уже держали трое.
— Пусть он язычок свой прикусит, — духарился Малек, все-таки стоя возле выхода, — а то, ироничный, бля, выискался. Чего за евреев тоже, да? Как та сучка, журналистка.
— Я щас его убью, — рыжий покраснел, и теперь его было без толку удерживать — он шагнул через диван.
— Бля, пацаны, — сказал Игорек, все это время молчавший, и упорно пытавшийся сосредоточиться на игре, он и так уже потерял за даром коня, и весь этот шум ему надоел, — вы тут совсем нездоровую канитель затеяли. Вы тут еще за этих евреев друг друга ща порешите.
— Да эти евреев, вообще, всех мочить надо! — яростно глядя рыжему в лицо, воскликнул Малек.
— За что? — обернулся к нему Аферист.
— Да за одно то, — произнес парень, который недавно рассказывал, как он культурно пил водку в кабаке, — что мы сейчас из-за них такой ор подняли. Уже за одно это. Чего они, основные такие, что о них по всем каналам; что΄, они особенные такие? Я, вообще, лично, не националист, но и меня уже задолбали, что кругом одни евреи. И вроде их нет, но только о них и слышу, какие они все, бля, несчастные, и как их всех мы русские обижаем. Задолбали! — он глянул на рыжего. — Да сядь ты, чего стоишь-то, остынь уже, — рыжий сел. — Если такие особенные, — продолжал парень, — то пусть сами себя занесут в красную книгу, и сами себя охраняют. А то — с ножом он в синагогу. Да он хоть одного порезал? Он вообще ни одного не порешил. Так, только, по децелу поцарапал. А ору — точно он там всех от глаз до жопы. Вот, что бесит.
