Перед тем как Сташинскому разрешили признаться невесте в работе на КГБ, начальство еще раз попыталось отговорить его от свадьбы. Полковник Ищенко, начальник отдела в Первом главном управлении, спросил Богдана, не передумал ли он все-таки жениться на Инге. Подчиненный ответил «нет», на что Ищенко сказал: «Смотрите, чтоб в будущем не пожалеть о таком решении». После этого он дал добро на откровенный разговор жениха с невестой и подготовку Инге к вступлению в ряды сотрудников КГБ. В Москве, как и в Берлине, кураторы хотели этот разговор слышать. Ищенко намекнул Сташинскому, что признаться невесте лучше всего в их номере – здесь уютно и не будет лишних ушей. Богдан понял: номер в «Москве» и впрямь нашпигован жучками. На улице он сказал Инге, что ей больше не нужно притворяться, будто она не знает о его службе в КГБ. Затем ему пришлось искать оправдания перед руководством – обстоятельства, мол, вынудили сказать ей об этом в другом месте. Зато Инге, к счастью, якобы выразила желание ему помогать155.
Сташинский доложил об этом наверх в конце февраля. Теперь, казалось, ничто не мешает их возвращению в Восточный Берлин и свадьбе. Но Лубянка изматывала влюбленных промедлением. Сташинскому приказали сдать билеты на поезд в ГДР, срок действия выездных виз продлили. Богдан с Инге встревожились: неужели в комитете разгадали их замысел? По ее настоянию агент решился покинуть Москву без разрешения кураторов. Но как только он начал наводить справки об авиабилетах в Берлин, КГБ немедленно включил зеленый свет. Перед Международным женским днем в номер Сташинского явился Фабричников в компании еще одного старшего офицера. Тот презентовал Инге коробку конфет и поздравил ее с наступающим праздником. И с тем, что им уже можно играть свадьбу – в Германии. Однако после этого пара должна будет вернуться назад, чтобы Богдан все же прошел намеченный для него годичный курс повышения квалификации. Инге расплакалась156.
Жених и невеста приехали в столицу ГДР 9 марта, ровно через два месяца после отъезда в Москву. Они безукоризненно исполнили свои роли и достигли желаемого – 23 апреля 1960 года вступили в законный брак. Сначала они расписались в центральном бюро записи актов гражданского состояния Восточного Берлина, а потом – против желания КГБ и без ведома куратора из Карлсхорста – венчались в лютеранской Гольгата-кирхе на Борзигштрассе. Воздвигнутая во второй половине XIX века в неоготическом стиле (из красного кирпича) церковь чудом выстояла под бомбами союзников. В Москве Сташинскому велели соглашаться на церковный брак, только если отказ грозил бы разрывом с тестем и тещей. Но Богдан и не думал отговаривать Инге от венчания. «Я хотел, чтобы все было как положено, – вспоминал он позже. – Я знал, что это осчастливило бы и моих набожных родителей». У него становилось все больше секретов от КГБ.
