На станцию Фалькензее Богдан идти тоже не рискнул, а вместо этого выбрал такси. В одном переулке им попался шофер, согласившийся доставить троицу в Восточный Берлин. Он обогнул город с севера по кольцевой дороге. Когда такси въезжало из ГДР в Восточный Берлин, формально все еще оккупированный СССР, у них потребовали документы. Сташинский сказал, что возвращается домой и предъявил удостоверение на имя Йозефа Леманна. Если бы этот документ видели кураторы Богдана из КГБ, бумага могла бы стоить ему жизни. Но теперь их пропустили без дальнейших расспросов211.
По пути в центр Восточного Берлина они проехали Панков – спальный район элиты ГДР. Шел седьмой час вечера, и многих высокопоставленных жильцов не было дома. В тот день Вальтер Ульбрихт, лидер восточногерманских коммунистов, устроил прием в саду на своей загородной вилле. В разгар веселья Ульбрихт попросил внимания подвыпивших гостей – в том числе министров – и сделал объявление, от которого кое-кто мгновенно протрезвел: через три часа «все еще открытая граница между социалистической и капиталистической Европой» будет закрыта. Западный Берлин будет отрезан от ГДР, а катастрофический для экономики Восточной Германии поток беженцев – остановлен. Потом Ульбрихт объяснил гостям, что ради сохранения тайны никому из них не позволят покинуть виллу, пока операция не завершится. Только тогда некоторые поняли, почему военные патрулировали окрестный лес намного строже обычного. Даже если такой прием не всем пришелся по душе, никому не взбрело в голову протестовать. Гости вернулись к еде и питью и разъехались только заполночь212.
Подобно тем, кто развлекался в плену у первого секретаря ЦК СЕПГ, Сташинские по пути в центр были удивлены количеством солдат в городе. Инге даже предположила, что идут учения. Они вышли из такси на углу Фридрихштрассе и Райнхардтштрассе. Если бы полиция допросила водителя, тот не смог бы сказать, куда ушли пассажиры – на восток или на запад. Богдан с Инге решили, что настало время прощаться и с Фрицем, – ехать на Запад с ним пара отказалась. Инге дала брату триста восточногерманских марок на похороны Петера и огорчила его тем, что теперь они, наверно, не скоро увидятся. Если бы дома его спросили, куда делись «Йоши» с женой, парню следовало ответить, что те навещают берлинских родственников Полей. Фриц отправился на станцию городской электрички и купил билет в Штакен (через Западный Берлин).
Оставшись вдвоем, Богдан с Инге проехали на другом такси на северо-восток до станции Шёнхаузер-аллее. Такой крюк они сделали вот для чего: «Леманн» в случае задержания мог бы заявить полиции или КГБ, что идет на старую съемную квартиру, где забыл пару обуви. Но такая легенда прослужила бы им недолго – ведь его квартира находилась в Восточном Берлине. В электричке они заметили, что полиция проверяет документы в соседнем вагоне. Бог весть, что произошло бы, зайди они в тот вагон, где ехали Сташинские. А вдруг патрулю не понравится, что супруги с паспортами ГДР едут в Западный Берлин? Их могли бы ссадить, а то и задержать. Но беглецам везло – ехать было всего один перегон, и людей в форме они видели только через окно. Сташинские вышли на станции Гезундбруннен – первой в Западном Берлине.
