— Кадровый?
— Так точно.
— И что думаете, если воевали в Сталинграде, так теперь на всех плевать? Вы просто анархист, а не советский командир. Под трибунал его, прокурор, и точка...
— Товарищ генерал, прошу учесть — устал я... люди устали...
— А вы не подумали, что ставите под удар целую армию, демаскируете ее, показываете противнику район сосредоточения?.. Не подумали?
— Не подумал...
— Красной Армии нужны думающие командиры... Судить его, да так, чтоб другим неповадно было. Идите...
Перед тем как возбуждать дело, я решил провести еще раз проверку. На вторые сутки результаты доложил генералу Цветаеву. Неустроев виноват, но выполнил приказание и вывел подчиненных из запретной зоны. Он груб и несдержан. Но Неустроев с боями идет от самой границы, три раза ранен и ни разу не покинул поля боя... Он устал, измучен отступлениями...
В. Д. Цветаев слушал молча, ничем не выдавая своего отношения к этим доводам. Когда я заключил, что судить Неустроева нецелесообразно, генерал поднялся, прошёлся по избе и, остановившись возле окна, тихо сказал:
— Сукин он сын, этот ваш майор. Я из-за него ночь не спал... И тоже навел справки — прекрасный боевой командир. Погорячился я, конечно, когда сказал «под суд», думал, как буду теперь переубеждать вас...
Через много месяцев мы встретились с Неустроевым. В день освобождения Николаева в слободке меня обогнал какой-то подполковник, остановился и спросил:
— Товарищ прокурор, узнаете меня?
Я внимательно всматривался в усатое лицо офицера и не мог припомнить, где пересекались наши дороги.
— Неустроев я, начальник штаба полка и ваш должник, — представился офицер.
* * *
...В начале декабря 1942 года наша армия, получив наименование 5-й ударной, вошла в состав действующих войск. В конце декабря ее возглавил генерал-лейтенант В. Д. Цветаев. Боевой путь объединения прошёл через Сталинград, Калач, Шахты, Новошахтинск, Донецк, Николаев, Одессу. Корпуса 5-й ударной форсировали Дон, Днепр и Днестр. На этих долгих и трудных дорогах войны сложился дружный коллектив руководства, штаба и политотдела армии, умеющий сурово осуждать ошибки и умно анализировать успехи, где каждый ценил и понимал друг друга. Прокуратура армии постепенно вросла в коллектив, и военные юристы чувствовали этот единый организм, все силы и помыслы которого отдавались одной цели — победе над смертельным врагом.
Летом 1944 года, накануне Ясско-Кишиневской операции, сменилось командование армии. Командармом стал генерал-лейтенант Николай Эрастович Берзарин, а членом Военного совета — генерал-лейтенант Федор Ефимович Боков. Я не был кадровым военным и не знал ни того, ни другого. Очень переживал, что ушли В. Д. Цветаев и И. Б. Булатов — замечательные люди, ставшие для меня настоящими наставниками и во многих делах — учителями. Но война есть война, и мы по-походному, наскоро распрощались.
