Неделя задумался. У него возникло подозрение, что история про ссученных подельников придумана специально, чтобы предложить ему побег с Караваном. Но даже если и так, отказываться Неделя не собирался. Мать ждала его, мучаясь от боли. Он и без того доставил ей достаточно страданий. Если ей непременно нужно увидеть своего Сереженьку перед смертью, то пусть будет так. Хотя он давно уже никакой не Сереженька…
Короче говоря, Неделя с Караваном испытали судьбу, и она им улыбнулась. Оторвались, ушли, добрались, куда хотели. Правда, Неделя успел только на похороны, да и те пришлось наблюдать издали, но он чувствовал, что душа мамина знает о его присутствии и это ей приятно.
А вот потом дела пошли хуже. Поползли слухи о том, что Неделя подставил на зоне корешей: подговорил бежать, а сам сдал начальству, за что получил свободу и чистую ксиву. Никто напрямую пока его не обвинял и предъяв ему не делал, но было ясно, что желающие найдутся. Замарать человека легко — попробуй потом отмойся.
Вот почему Неделя приехал к Гале Турчанке и обосновался у нее. Она жила в том самом городе, которым правил теперь Караван. По простоте душевной Неделя полагал, что будет достаточно перетереть с «папой» — и все уладится. А не тут-то было. Не захотел Караван «подписываться» за человека, с которым ушел в бега.
— Я тебя и знать-то толком не знаю, — сказал он при встрече. — Так, без году неделя.
Такое обыгрывание собственного погонялова Неделе не понравилось. Он три дня потратил на то, чтобы добраться до Каравана, с которым недавно делил поровну и харчи, и опасности.
— Зато я тебя знаю, — заявил Неделя, глядя авторитету в глаза. — Как облупленного.
Он не собирался лебезить и выпрашивать то, что ему полагалось по праву. Уважение.
Чтобы переговорить с Караваном, ему пришлось проникнуть в тщательно охраняемое кафе и слегка покалечить одного телохранителя. Это уже само по себе являлось вызовом, и нетрудно было догадаться, какие мысли бродят в обгорелой голове Каравана. Например: а не избавиться ли от назойливого напарника? Придушить тихо и закопать там, где никто не найдет. Ведь когда они были в бегах и выпили лишнего, Караван позволил себе некоторые откровения, признавшись, что в молодости действительно выполнял так называемый интернациональный долг, то есть воевал там, куда посылали, а посылали далеко и часто. Даже кличка досталась ему с той поры, когда старлей Караваев чуть ли не сгорел заживо в БТРе, сопровождавшем караван с горючим и боеприпасами. Такие подробности биографии могли стоить ему не только воровской короны, но и жизни.
