Дорога, разделяющая сквер и противоположный тротуар, была четырехрядная. Час пик еще не наступил, но это был центр города, так что автомобили ползли неспешно, то и дело приостанавливаясь там, где движение было затруднено троллейбусами или неповоротливыми продуктовыми фурами. Сейчас как раз образовалась такая «тянучка», позволявшая пересечь проезжую часть прямо напротив его «Пежо», однако Пампурин предпочел сделать крюк и воспользоваться переходом у светофора. Он и сам не знал, было ли это мерой предосторожности или обычной привычкой соблюдать общепринятые правила. Но, как выяснилось вскоре, решение оказалось судьбоносным.
Шагая по белым полосам пешеходной дорожки, Пампурин поднял голову и встретился взглядом с незнакомым водителем. Тот быстро сказал что-то, и парень на пассажирском сиденье тоже уставился на Пампурина. Оба попытались одновременно распахнуть дверцы, но получилось это только у водителя — его спутнику помешала соседняя машина.
Инстинкт подстегнул Пампурина, побуждая его к бегству, но разум отдал прямо противоположный приказ. Не известно, сколько бандитов и на скольких машинах рыскали вблизи от Машиного офиса. Кроме того, совсем рядом завывали сирены машин, и можно было почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что все они спешат к трупу в просторном костюме и облегающей водолазке.
Водителю, продолжавшему пялиться на Пампурина, было под сорок. Лихая молодость промелькнула, сменившись рассудительной зрелостью. Лицо его было умным и настороженным. Увидев, что Пампурин остановился на пешеходной «зебре», он начал выбираться из машины, одновременно запуская правую руку под пиджак.
Зеленый свет сменился красным, но Пампурин не покинул дорогу, а направился к бандитской машине. Видно было, как пассажир что-то сказал водителю, и тот не стал выхватывать оружие. Оно и понятно: Пампурин был нужен бандитам живым, а не мертвым. У трупа не выведаешь местонахождение дочери, труп не используешь в качестве заложника.
Поток машин стронулся с места, обтекая автомобиль, оставшийся стоять поперек течения. Водитель слегка прикрыл дверцу, чтобы протиснуться между двумя автомобильными бортами: собственным и чужим, двигающимся навстречу Пампурину.
Следующим ехал автобус, возвышавшийся над разноцветными крышами. Шофер подался вперед, опасаясь зацепить человека возле иномарки с приоткрытой дверью.
— Я сдаюсь, — сказал Пампурин, вытягивая перед собой сведенные вместе руки. — Наручники есть? Надевай.
