. Они оба были превосходными актерами, причем главным средством сценического выражения у Бонапарта стали его знаменитые вспышки ярости, которыми он терроризировал иностранных дипломатов и монархов, а у Александра — салонная кокетливость. Просто-напросто, он был лучше "отполирован", по крайней мере, по мнению изменника Талейрана, который — когда Наполеон публично назвал его "дерьмом в шелковых чулках" — буркнул:
— Как жаль, что столь великий человек так плохо воспитан[11].
Александр был воспитан превосходно — истинный денди при дворе, где французский язык стал практически официальным. Как же это далеко от варварских времен Петра Великого и знаменитой сцены в Спитхеде[12]. И насколько же близко в этом просвещенном петербургском "permissive society" было до таких элегантных вырождений, как кровосмесительный союз царя Александра с собственной сестрой.
Оба для собственных империй желали либеральной и просвещенной диктатуры.
Наполеон, где только мог (то есть там, куда вошли его войска), расправлялся с феодализмом и со Священной Инквизицией. Его отношение к науке и ученым история, а точнее — поверхностная публицистика, увековечила словами приказа, который он, якобы, отдал в ходе формирования знаменитых гренадерских каре во время Битвы под пирамидами: "Ослов и ученых — в середину!". Это, конечно же, самый обычный устоявшийся в общественном обиходе идиотизм. И дело здесь не в таких мелочах, как то, что это не Наполеон отдал этот приказ, а кто-то из французских военных, которому важно было прикрыть беззащитных знаек в ходе резни, и не при Пирамидах, а чуточку раньше — под Шебрейссом. Здесь дело в том, что в реальности французская наука по инициативе корсиканца пережила буквально революционный расцвет. Сам он свое отношение к ней выразил, среди всего прочего, в письме к Директории в 1797 году: "Мы обязаны любить ученых и окружать науки почитанием", и в письме к Нарбонну от 1812 года: "Наука и школьное образование для меня выше всего, так как являются наиболее ценными атрибутами Империи".
Общепринятые представления о Наполеоне тиражируют односторонний образ "вождя". А ведь этот человек был выдающимся математиком (замечательный историк, Людовик Маделен, назвал его "Предводителем математиков") и законодателем (Наполеоновский Кодекс, на котором и до сих пор основаны европейские законы, был им составлен лично). В военный поход на берега Нила он взял несколько десятков ученых различных специализаций и основал в Каире Научный Институт, который мы обязаны благодарить за "открытие древнего Египта" (Керам). С выдающимися астрономами того времени, Лагранжем, Лаландом и Лапласом, он обсуждал наиболее сложные проблемы из их области, восхищая их пониманием сложностей этих задач. Количество существенных изобретений, сделанных в эпоху Первой Империи является абсолютно рекордным, принимая во внимание их отношение к периоду, когда эти открытия и изобретения были сделаны (десять лет)
