" — как его, вроде бы, назвал папа римский Пий VII — то как же часто он играл самого себя, человека с удивительно добрым сердцем по сравнению с масштабами достигнутого величия.
И кто из людей в своей жизни не актерствует? — покажите мне хотя бы одного. Здесь срабатывают базовые истины психологии. Величайшие враги Бонапарта не отказывали ему в большой впечатлительности к людским страданиям и обидам, в снисходительности и милосердии. Это отметила даже прусская королева, ненавидевшая его сильнее, чем дьявола. Его министр Маре: "Сердце его было добрым по природе. Этого не станет отрицать никто из великих и малых, которые имели возможность узнать его". Другой министр, Коленкур: "Наполеон неохотно наказывал, врожденная мягкость склоняла его щадить виновных". Практически точно так же звучащее впечатление выразили о нем де Боссе, Савари, Файн и один из самых ярых антагонистов императора, Бурьенн: "Наполеон не был способен устоять перед голосом милосердия. Об этом свидетельствуют бесчисленные случаи, когда он отменял наказание". Но "он старался усиленно скрывать свою доброту, в противоположность многим, которые ею демонстративно хваставшихся, совершенно ее не имея" (маршал Мармон). Это же подтвердил и генерал Рапп "Император напрасно старался показать себя суровым. Природа побеждала его побуждение. Не было человека более снисходительного и более человечного".
Что же может быть более человечным, чем театр опеки над солдатом; театр, в котором, неизвестно, чего было больше: расчетливого прагматизма или же голоса сердца? Где та мерка, чтобы решить это? Бонапарт лично проверял обувь и рубахи солдат и спрашивал, подходят ли те им. Как-то раз, увидев натруженное подразделение, вернувшееся на квартиры в полночь, он лично проследил, чтобы для них разожгли костер и чтобы всех накормили, и только после того отправился отдыхать. Под Дрезденом он занимался потребностями армии до поздней ночи, вернулся к себе весь промокший от дождя ("вода ручьями стекала с его одежды" — вспоминал герцог Виченцы), что закончилось горячкой, когда же окружение начало упрекать его, что он не заботится о своем здоровье, Наполеон ответил:
— Ну что же вы хотите, это же мои дети, а то, что я делаю — это мое ремесло.
Кстати, военное ремесло он считал "варварским" (его собственное определение) и жаловался, что ему приходится заниматься им из необходимости.
Писали, будто бы армия была для него "пушечным мясом". Но не писали, во всяком случае, не столь явно, что сам он себя никогда не щадил и иногда выступал в такой же роли. Под Ваграмом он оказался в обстреливаемом перекрестным огнем вражеских орудий "поле смерти". Увидев это, генерал Вальтер, командир конных гвардейских гренадеров, приказал ему немедленно отступить. Наполеон отказался. Тогда Вальтер подскочил к нему и воскликнул:
