Наполеону, желавшему упорядочить внутренние дела, крайне важно было быстро заключить мир с Россией. Поэтому, уже 26 апреля 1801 года он написал Александру об этом письмо, довольно экономное в формулировках, но и не свободное от куртуазности. Доверенный офицер Бонапарта, Дюрок (впоследствии, великий маршал двора), который привез это письмо в Петербург, услышал от царя такой ответ:
— Моим единственным желанием всегда был союз Франции и России. Мне очень хотелось бы договориться непосредственно с Первым Консулом, открытый и честный характер которого мне хорошо известен.
Как из этого видно — весьма специфичный, приняв во внимание его "открытость и честность", язык международной дипломатии молодому императору не был чужд. Очередной посланник из Парижа, Коленкур, услышал еще большую порцию лести, включая желание "вечного альянса между Францией и Россией".
В такой ситуации подготовка трактата уже не предоставляла трудностей, и мир — устанавливающий раздел сфер влияния на континенте и обязательства невмешательства в чужую сферу — был заключен 8-10 октября 1801 года в Париже. Обеим высоким, заключающим договор сторонам требовалось передохнуть, чтобы начать очередной поединок. Именно это время весьма остроумно и было названо Александром "вечностью". В Петербурге "вечность" оценивали в два — четыре года.
Тайную подготовку к войне Александр начал в 1802 году. Только он не предвидел, что теперь французские службы разведки и контрразведки уже не будут такими слепыми курицами, как во времена Павла. В 1803 году французский Тайный Кабинет и так называемый Черный Кабинет[34] открыли, что Его Превосходительство, посол России в Париже, граф Морков, нагл настолько, что не только под самым носом властей Республики ведет заговорщическую деятельность с англичанами и роялистской фрондой, пытаясь втянуть в свою шпионскую сеть выдающихся чиновников, но что он принимает активное участие в производстве и распространении по всей Франции оскорбительных памфлетов, нацеленных против Первого Консула. Роялистский эмигрант и шпион на службе у Моркова, некий Кристин, был арестован и помещен в подвалы Темпля по обвинению участия в подготавливаемом роялистами покушении на Наполеона. Разъяренный Консул вызвал Моркова на официальную аудиенцию и рявкнул ему:
— Мы не станем с бараньим терпением сносить подобные российские выходки! Я не остановлюсь перед тем, чтобы арестовать любого, кто станет действовать против интересов Франции!
