Матвея Ивановича Платова разыскать было несложно, поскольку вот уже с полгода, по совершенно неизвестной ему причине он проживал в одной из закрытых камер Петропавловской крепости. Однажды его вытащили из подвала, привели в царский кабинет и задали всего лишь один вопрос: а знает ли он дорогу в Индию? Понятное дело, Платов не имел ни малейшего понятия о пути в Индию, поскольку никогда туда не собирался. Потому он ответил, что да, дорогу туда знает замечательно, поскольку был он достаточно умным, чтобы понять: если ответит иначе, то возвратится в узилище и уже никогда в своей жизни у него не будет случая выбраться в какой угодно путь, разве что в загробный. Его тут же назначили командующим одного из четырех эшелонов донского войска, направленного в Индию (все четыре эшелона насчитывали двадцать две с половиной тысяч сабель). 27 февраля 1801 года эшелон Платова выступил с Дона. Франко-российский рейд на Индию начался.
Во второй половине марта казаки Платова уже двигались через оренбургские степи, немилосердно замерзая и проклиная злую судьбину. Когда месяц уже доходил к концу, за их спинами, на горизонте появился силуэт одинокого всадника. Это был особый курьер из Петербурга. Он догнал казаков на покрытом пеной коне и прохрипел приказ… поворачивать назад. И приказ этот был издан не Павлом, а его сыном Александром!
И вот так в нашем отчете по первому раунду игры появляется соответствующий партнер Бонапарт. Долгое время Наполеону казалось, будто бы он играет с царем Павлом. Это впечатление было ошибочным, и весьма странно, что человек, столь умный как Бонапарт, не заметил этого. Хотя частично виной за это можно обременить паршивую еще к тому времени французскую разведку, но Первый Консул мог бы и сам догадаться об этом, если бы, например, задумался над таким вот вопросом: почему при столь сердечных отношениях, которые связывали его с "другом" Павлом, дипломатам обеих стран не удалось заключить мир? Отправленный с этой целью в Париж вице канцлер Колычев не сделал ничего, и так дошло просто до парадокса: в течение всего этого периода дружеских контактов между двумя повелителями, Франция и Россия — о чем я уже упоминал — формально оставались в состоянии войны!
Правда же заключалась в том, что вся тогдашняя российская дипломатия, ненавидевшая царя и с надеждой глядевшая на наследника трона, последовательно торпедировала усилия Павла, направленные на заключение мирного трактата. В первые месяцы 1801 года впечатление Наполеона, будто бы он играет с Павлом, уже даже в самой малой степени не соответствовало действительности, и если в это время Павел еще принимал решения о том, куда будут двигаться российские войска, то в то же самое время Александр уже принимал решения о том, куда следует направиться отцу. Принятое им решение означало направление в глубину земли.
