Лена прислонилась грудью к перилам. Не хотелось думать ни о чем серьезном. Она решила просто наслаждаться природой. Но природа, будто в насмешку, предлагала ей все неспокойное, остро тревожное. Вот проплыл островок — зеленый осколок суши, весь почти истаявший среди серой, злой воды. Тоскливо шевельнул он ветвями тальника вслед пароходу. Видимо, понимал свою обреченность.
Дальше отмель, где из воды торчат почернелые ребра разбитой, покинутой баржи. Странно было думать, что были здесь и волнение, и крики, и борьба, а остались тишина и трепет воды у вздыбленного, бесполезного руля. Словно павший конь, расклеванный вороньем в степи. И ветер шевелит мертвую гриву.
Некрасивым, пустынным выглядел низкий, глинистый берег, иссверленный стрижами, словно пробитый пулеметной очередью.
А вот невысокий яр, заросший осинником. Одна осинка склонилась над водой, чертит по ней безжизненным корнем. Страшно за нее. Жить ей лишь до вешней воды. И еще одна, тоже над самой водой, разодетая в багряно-боярские цвета, тоже обреченная. Повиснув над стремниной, дрожала листом, будто раньше других озябшая.
Лена смотрела на погнутые, обглоданные весенними льдами, тальники и думала с тоской: впереди еще день, вечер, ночь и еще день, и еще ночь. И все перед глазами будет эта река… Нет, напрасно она поехала на пароходе. Надо было на поезде. Вдвое быстрее. Но там две пересадки. Там суета, беспокойство, у билетных касс хвосты, пыль и грязь.
Было и еще одно обстоятельство. Даже от самой себя хотелось скрыть его. Тянуло проплыть мимо Бегучей. Зачем? Она и сама еще не знала. Тянуло что-то прикинуть в самый последний раз. Понимала, что больно будет, но почему-то поддалась странному желанию причинить себе эту боль.
И вдруг кто-то спросил рядом:
— Синьорита, вы не боитесь простудиться?
Лена обернулась. Перед ней стоял Алексей Утехин. Как всегда, красивый, как всегда, самоуверенный.
— Свежий воздух таит в себе опасности…
— Ты откуда здесь? — спросила она, даже не пытаясь скрыть свою досаду.
Утехин поклонился, протягивая букет цветов.
— Позвольте, синьорита, в день вашего рождения…
— День рождения? А я и забыла.
— Разрешите вам не поверить.
— Спасибо. — сказала Лена. — У тебя все?
— Вы недовольны мной? Напрасно! Я думаю, вы со временем оцените Утехина. Несмотря на все свои ужасные пороки, он имеет одну неоспоримую добродетель — он верен.
— Слушай, Алексей, не кривляйся, у меня и без того дрянное настроение.
— Понятно. И для этого, конечно, есть достаточно веские причины. Но мой долг — служить вам. Готов, синьорита, исполнить ваше любое желание.
