Она говорит: «Тяжело, а ему тяжелей»,
говоря о муже. Они – в ожиданьи врача
в онкологической клинике. «Пожалей
нас», причитает. И медсестра, ворча,
приносит ему подушку, питье, журнал.
Он – восьмидесятитрехлетний. Рак
почки. Худой, как жердь, но худей – жена.
Он и она – из выживших: тьма, барак
в Треблинке или Дахау.
С недоверьем глядят
на студента-медика, думают: свой – не свой?
Да, говорю, еврей. И тогда галдят,
жалуясь на врача с медсестрой. Весной
будет ровно шестьдесят лет со дня
их женитьбы. Кивает на мужа: «Тогда он был
вроде тебя… – и оглядывает меня, –
…но постройней». Верный муж охраняет тыл.
Она говорит: «Мы постились на Йом-Киппур
даже там… Берегли паек… А в этом году
в первый раз в жизни не выдержали. Чересчур…»
Говорит: «Когда он уйдет, я тоже уйду».
Он – вечно мерзнущий; помнящий назубок:
«Образ Господа виден смертному со спины, –
засыпает, подушку подкладывая под бок, –
