Настя сделала вид, что поймала поцелуй и прижала его к сердцу.
На улице пахло летом. Настя остановилась у кустов сирени и приблизила к лицу фиолетовое соцветие.
— Девушка с открытки! — сказал кто-то сзади. — Позволю себе только проигнорировать этот неживописный мусорный пакет.
Настя обернулась. На нее смотрел Витя Художник с пятого этажа. Его длинные пальцы шевелились, как будто он мысленно перебирал тюбики с краской. Выпученные огромные глаза странного мутно-серого цвета не мигали, и Насте сделалось не по себе.
— Мусор я выброшу, не извольте беспокоиться. Ничто не будет портить вашу открытку, — неловко пошутила Настя и отправилась к мусорным контейнерам, спиной ощущая на себе взгляд Вити.
— Ну надо же, еще одна девушка с открытки! — снова донесся возглас Вити. — С первомайской, рабоче-крестьянской.
На этот раз объектом внимания Вити Художника стала Люся Соковыжималка с первого этажа.
— Отойди, урод пучеглазый, — прогудела Люся.
Она оттерла Витю с асфальтовой дорожки могучим плечом, а тот и не сопротивлялся.
Люся подошла к контейнеру и заглянула в него.
— Не видела тут красной лампы? Мой младший разбил плафон и не нашел ничего лучше, как выкинуть лампу.
Настя каждый раз поражалась Люсе. Ее размерам, ее ручищам, на которых бугрились такие мышцы, что Люся могла носить только трикотажные кофты. Ничто другое не налезало.
— Не видела, — отчего-то виновато сказала Настя, — наверное, увезли уже.
— Посмотрим, — пробурчала Люся и с легкостью принялась расшвыривать битком набитые пакеты.
После улицы дома было душновато. Настя завязала фартук на тонкой талии и улыбнулась такому бессмысленному действию. Мама всегда надевала фартук перед уборкой, чтобы сберечь домашнее платье. Сейчас, когда одежду можно было закинуть в стиралку в любой момент, никакой необходимости в фартуке не было, но Насте нравились ритуалы. Ритуалы помогали настроиться на нужный лад.
— Был офисный планктон, стал планктон квартирный, — сказала Настя вслух и приступила к уборке.
После мытья полов воздух стал посвежее. Настя откинулась на диване и посмотрела в окно. Тополиный пух, подсвеченный заходящим солнцем, парил в воздухе и не думал опускаться.
— Привет, Федюня, — сказала Настя в трубку, — мы с ужином ждем тебя. Если не сложно, заскочи в магазин за хлебом и вкусняшкой к чаю.
— Ты небось весь день дома проторчала, — весело ответил Федя. — Сходи, прогуляйся. А я лучше к тебе прямой наводкой полечу. И к ужину. Я голодный как черт.
