─ Какой сон?
─ Да вам, поди, расскажи, ─ хихикнул Петр. ─ Амурный сон был, про бабу, значит. Была у меня одна на воле, как бишь ее звали… ─ и тут он запнулся и умоляюще посмотрел на доктора, как будто тот обязательно должен был знать заветное имя неведомой дамочки.
─ Про бабу — это, конечно, хорошо… ─ смущенно произнес доктор Юдин, глядя куда-то в угол. ─ Ладно, Петр Иванович, отдыхайте. Я позже вас еще проведаю. ─ Доктор повернулся к двери и шагнул к двери.
─ Доктор! — окликнул его Петр. ─ Что, лекарства нынче по партбилету выдают? Не будете меня порошками своими пичкать? А то, знаете ли, испорчу вам статистику смертности, хе-хе…
Юдин, не удостоив растерянно улыбающегося Петра ответом, вышел в коридор, запер дверь. Щелкнул выключатель, и Петр остался в оглушительной темноте.
─ Сволочь, ─ прошипел он и тихо заплакал.
Потянулись невыносимые черные часы, пустые, больные, беспокойные.
Утром отворилась дверь, и желтый квадрат света лег на неподвижное, остывшее тело заключенного номер тысяча сто девятнадцать, Петра Ивановича Матвеева. Крепкие руки медбратьев выволокли до странности легкий труп в коридор, бросили на каталку и торжественно покатили в анатомический кабинет доктора Юдина.
***
В беспощадном стальном свете северного полдня тело, бесстыдно распростертое на широком столе, казалось особенно уродливым; белое, словно вываренное в кипятке, холодно блестящее трупной испариной. Шея, запястья и щиколотки были накрепко примотаны ремнями к специальным креплениям. Положено было давно приступить к вскрытию, но врач медлил, он замер в кресле и внимательно наблюдал, как постепенно меняется оттенок кожи, становясь из мраморного фиолетоватым, как еще четче проступают крепкие кости голодавшего тела, как медленно приоткрываются сухие губы с чернильной кромкой. В неприятно длинных пальцах он теребил плохо набитую папироску, и табачный сор падал на колени. Доктор Юдин ждал.
И вот едва заметно вздрогнула грудная клетка. Затем еще раз, уже совершенно отчетливо. Юдин немедленно склонился над телом, едва дыша. Веки трупа дернулись, и мертвец бессмысленно уставился на Юдина малахитовыми глазами, неживыми, словно нарисованными.
─ Итак, Петр Иванович, надеюсь, сегодня вам удалось поспать?
Из мертвого горла выходил страшный неестественный свист, будто из поломанной флейты. Из носа брызнуло что-то багровое и вязкое. Юдин брезгливо отпрянул.
─ Бедный мой друг, что же мне теперь с тобой делать. ─ С этими словами доктор вынул из нижнего ящика стола небольшой серебристый молоточек, похожий на уменьшенную копию шахтерской кирки. Опасливо приблизился к хрипящему телу. Крепко охватил сильной ладонью непослушную бритую голову. ─ Спокойно, Петр Иванович, спокойно. ─ Сверкающее острие хирургического молоточка нацелилось в лоб и вонзилось в центральную точку с мерзким звоном треснувшей чашки. Тело робко дернулось, и голова с бескровной ранкой безвольно склонилась в сторону. — Вот и все, ─ прошептал Юдин, глядя на вымытые ледяным светом холмы за окном.
