Мы не встретились. Однако что-то мне подсказывало, что мама ждет меня где-то впереди, там, куда мне только предстоит попасть. Я не сомневалась, что однажды ее увижу, но не знала точно, когда. Впрочем, это «когда» теперь несло мало смысла, поскольку я больше не считала ни минуты, ни часы. Дни начинались с восходом солнца и заканчивались с закатом. Если в течение этого отрезка я успевала как-то помочь отцу или сделать что-то еще полезное, время для меня двигалось, а если нет – пятилось. Как говорил деда Джим, «не жизнь течет по реке времени, Бетти, – время течет по реке жизни».
У меня больше не было сил смотреть на растерянное выражение, которое вновь появилось на папином лице. Я энергично махнула рукой на город.
– Ты не займешься расследованием?
Он еще какое-то время стоял молча, а затем отвернулся и вытер слезы. Переведя взгляд на дома внизу, хрипло ответил:
– Я им и занимаюсь. Хочу уловить дух этого места. – Он перевел дыхание и уже спокойнее добавил: – Мы с твоей мамой выросли в похожем городке. – Папа поджал губы, как будто ему в рот положили дольку лимона. – В таких местах у полицейских чересчур много власти.
Очевидно, он вспомнил о своем отце. Я никогда не встречала своего деда по папиной линии, но знала, что он около тридцати лет проработал полицейским, но человеком был неважным. Считал, что закон обязан одних защищать, а других наказывать. И «другими» в его глазах были коренные австралийцы. Дедушка и бабушка отреклись от моего папы, когда он начал встречаться с мамой, и меня, их внучку-полукровку, знать не желали.
– Думаешь, полицейские здесь такие же, как твой отец? – спросила я.
– Возможно. А может, и нет. Люди меняются. Города меняются. Медленно, но верно. – Папа вздохнул и покачал головой. – Боюсь только, расследовать здесь особо нечего.
Это мне не понравилось. Я хотела, чтобы папа увлекся делом. Он погряз в го́ре, как в грязном болоте. Я должна была вытащить его из этой трясины и заставить встать на ноги. Иначе он продолжит тонуть и с головой уйдет под воду.
– Кто-то же погиб при пожаре, – напомнила я.
Поэтому папа сюда и приехал. Детский дом поглотило жадное пламя и сожгло… кого-то. Тело так сильно обгорело, что опознать его было невозможно. Полицейские пытались выяснить личность жертвы по ДНК или зубам. По крайней мере, дети точно выжили. Они все спаслись, чему я была безмерно рада. Самому младшему было всего десять, как моей двоюродной сестре Софи.
– Нельзя бросать дело, не узнав, кто погиб!
