Так каменщик, девушка и Хэйхай, сами того не замечая, отстали. Он и она увлечённо разговаривали, и с каждым новым шагом вперёд им хотелось бы оказаться на два шага назад. Позади них, высоко поднимая ноги, лёгкой поступью шёл Хэйхай, своими движениями он напоминал крадущегося вдоль стены кота. На мосту их нагнал Лю Тайян — он задержался в зарослях крутика. Мост был узким, и ему пришлось спрыгнуть с велосипеда.
— Вы всё ещё здесь? Ну что, заморыш, как тебе сегодня работалось? А что это у тебя с клешнями?
— Ударил молотком по руке.
— Твою мать. Каменщик, прямо сейчас иди к вашему бригадиру и скажи, чтобы он, пока не поздно, прислал кого другого, если что случится, проблем не оберёшься.
«У него же производственная травма, и ты посмеешь его выгнать?» — громко сказала девушка.
«Товарищ Лю, мы с тобой не первый год знаем друг друга, скажи мне, что толку от этого мальчишки на такой масштабной стройке? Что он будет делать одной рукой в производственной бригаде?» — сказал каменщик.
«Ну, заморыш, чёрт бы тебя побрал, — сказал задумчиво Лю Тайян, — а что, если перебросить тебя в кузницу качать меха? Сможешь?»
Ребёнок, как бы прося защиты, посмотрел на каменщика, затем на девушку.
«Сможешь ведь, Хэйхай?» — сказал каменщик.
Девушка тоже одобрительно кивнула ему головой.
Хэйхай уже пятый день качал кузнечные меха, его голое тело стало совсем чёрным и блестело, как первосортный уголь, только зубы и белки глаз выделялись белыми пятнами. От этого его глаза стали ещё более выразительными. Когда он, поджав губы, на кого-то смотрел, то сердце человека сжималось, словно его обожгли калёным железом. Каждая пора на носу, едва отросшие волосы — всё было покрыто сажей. На стройке его прозвали Хэйхай, что означало «чёрный ребёнок», но он не обращал ни на кого внимания, даже ни на кого не смотрел толком. Только когда Цзюйцзы и каменщик приходили с ним поговорить, он отвечал им взглядом. Вчера в полдень, когда все рабочие ушли со стройки на обед, у главного кузнеца украли гладильный молот и новое ведро для закалки. Лю Тайян полчаса бранил всех на шлюзе. Он дал Хэйхаю новое поручение: каждый раз, когда все уходят на обед, оставаться охранять инструмент, а кузнец будет ему с полевой кухни приносить обед. Лю сказал, что щенку Хэйхаю повезло — теперь ему будет перепадать обед.
Все ушли, и шумная стройка, продолжавшаяся всё утро, затихла. Хэйхай, выйдя из мостового пролёта, медленно пошёл по песчаной отмели перед шлюзом. Руки его были сложены за спиной, брови нахмурены, на лбу появились три глубокие морщинки. Пуская изо рта пузырьки, он снова и снова пересчитывал пролёты. Перед седьмой мостовой опорой он остановился и, ухватившись обеими ногами за ромбовидный выступ опоры, стал карабкаться вверх. Карабкаясь, он немного соскользнул и содрал с живота большой кусок кожи. Выступило несколько капелек крови. Он нагнулся, и, взяв горсть земли, приложил к животу. Затем, отступив на несколько шагов назад, сложил руки козырьком и, посмотрев на расщелину между опорой и поверхностью моста, успокоился.
