Пришли мужчины из деревни Цзивэйчжай, за ними подошли женщины, дети, собаки. Они услышали, что люди с этой стороны собираются «преодолеть горы», дойти до других мест и открыть там что-то новое для себя. Накануне они помирились и устроили пир. Жители двух деревень снова стали друзьями и на ноже поклялись, что никогда больше не будут мстить друг другу.
Дома уже сожгли, лишь тонкие струйки чёрного дыма вились над пепелищем — от деревни остались только глиняные черепки да очаги с дырами зияющих чернотой топок. Обнажившиеся фундаменты домов казались теперь очень узкими — с трудом верилось, что совсем недавно в этих тесных жилищах ютились люди. Повязав головы белой материей, молодые мужчины и женщины с лоснящимися, как масляные плошки, лицами, приготовились подниматься вверх по дороге. Они гнали быков, нагруженных плугами и боронами, тёплой одеждой и одеялами, котлами и мисками, деревянными барабанами — всё, что они брали с собой, лежало вперемешку в круглых и квадратных корзинах. И даже ржавый походный фонарь тоже был приторочен к поклаже.
Согласно обычаю, они до земли поклонились новым могильным камням, взяли по горсти земли, спрятав её за полами своих одежд, и под возгласы «Эй! Ой! Ай!» затянули цзянь.
Цзянлян был их предком, но родился он не раньше, чем Фуфан, Фуфан родился не раньше, чем Хоню, Хоню родился не раньше, чем Юнай, а Юнай родился не раньше, чем Синтянь. Они родились на берегу Восточного моря, потомство их постепенно становилось всё более многочисленным, род разрастался, повсюду уже жили люди, и не было даже клочка свободной земли. Невестки из пяти семей пользовались одной ступкой для риса, золовки из шести семей пользовались одним ведром для воды — разве можно было так жить дальше? Тогда они взяли плуги и бороны и, ведомые фениксом, сели в лодки из клёна и в лодки из китайского лавра.
Женщины идут с востока — вереницей длинной.
И мужчины прочь с востока — вереницей длинной.
Вереницей, друг за другом — в гору, на вершину.
Терпеливо, шаг за шагом — в гору, на вершину.
Обернуться бы с вершины на родимый край,
Да его за облаками не видать давно.
Вереницей, друг за другом — под гору, в долину.
Терпеливо, шаг за шагом — под гору, в долину.
Посмотреть бы из долины, что там впереди,
Да вокруг одни лишь горы, сколь хватает глаз.
Вереницей, шаг за шагом — долго ль нам идти?
С каждым шагом мы всё дальше от конца пути.
Мужчины и женщины пели старательно — правда, это трудно было назвать пением, скорее они громко выкрикивали слова. Голоса звучали нестройно и неестественно, пели монотонно, без переливов. Когда кричать при ходьбе уже не было сил и звуки песни становились едва различимыми, почти угасали — их вдруг подхватывали, и они начинали звучать с новой силой. Эта песня навевала воспоминания о неприступных отвесных скалах, о бамбуковых чащах, о массивных бревенчатых домах и высоких порогах. Только здесь, только сквозь эту почву могли пробиться такие голоса.
