Гибель сотен джедаев всколыхнула в выживших очень многое, подняв на поверхность глубоко спрятанные страхи и сомнения, взбаламутив сознания, как шторм на море, выволакивая на поверхность все самое тайное и... неприемлемое Орденом. Кеноби было известно, что некоторые уже пали на Темную сторону.
Если они узнают... кто откажется от такого рычага давления, как сын Дарта Вейдера? Ведь в отличие от обывателей, одаренные прекрасно знали, кто виновник произошедшей трагедии.
Сидиус... Палпатин.
Вейдер... Скайуокер.
И поэтому он будет сидеть на этой занюханной планете, прикрывая Люка от поисков кого бы то ни было.
Он - их надежда.
Только их.
Татуин.
Четыре года спустя.
То, что что-то во всем происходящем не так, он понял не сразу. Далеко не сразу.
Он, конечно, слышал, что бывают случаи осознанного перерождения, когда душа прекрасно помнит свою предыдущую жизнь, вот только ему не повезло попасть в число этих избранных счастливчиков.
Да и уровень развития, скажем откровенно, до святого не дотягивал. Очень сильно не дотягивал. Грешки, мелкие, но все же, желания и устремления... в общем, не монах из далекого Тибета и совсем не йог из Индии.
Совсем нет.
Для него все началось с проблесков.
И именно это его и спасло.
***
Беру нахмурилась, внимательно следя за малышом, сосредоточенно ковыряющим отверткой в каком-то хламе, оставшемся от попыток ее мужа починить очередного, купленного на распродаже джав, дроида.
Маленький светловолосый мальчик смешно хмурил бровки, увлеченно тыкая инструментом в разворошенное нутро 'ведра с гайками', сопя и ерзая от нетерпения. Неожиданно он застыл, замерев как статуя. Вихрастая голова поднялась, глаза недоуменно обвели помещение, дроида, наткнулись на женщину...
Беру могла поклясться, что на мгновение в голубых, невероятно чистых и ярких глазах мелькнула паника и... в следующее мгновение малыш вновь принялся потрошить лежащую перед ним кучу металлолома.
Женщина вздохнула, мучительно раздумывая. Эти странные приступы, как она их про себя называла, начались примерно два года назад. В день рождения ее воспитанника. Мальчик восхищенно пялился на поставленный перед ним торт, стискивая кулачки в ожидании, когда дядя зажжет, наконец, свечи.
Оуэн щелкнул зажигалкой, Беру подбодрила малыша, набравшего полную грудь воздуха, словно он должен был задуть не две, а двести две свечи по меньшей мере, и тут это произошло в первый раз.
Взгляд изготовившегося тушить свечки мальчика стал...
