— Однако он мертв, — заметил Стюарт.
— Сейчас он безусловно мертв, а тогда… Тогда его организм просто перестал функционировать, без видимых на то причин. Словно кончился завод часов — стоит их лишь завести, как они пойдут вновь. Медицинские эксперты считают, что подоспей помощь вовремя, тело можно было бы реанимировать.
— Но как все это увязать с убийством, Берт? — пожал плечами Стюарт.
— Неужели ты до сих пор не понял? — Джервис закурил вторую сигарету. — Поскольку Роберт Гамильтон мертв — а то что он мертв, не вызывает никаких сомнений — должна, понимаешь, должна существовать причина, вызвавшая смерть. Иначе мы дойдем до абсурда или до клиники для умалишенных. У смерти всегда должна быть причина, и если мы не знаем этой причины, это еще не значит, что ее нет вовсе. Я назвал смерть Роберта Гамильтона неестественной, так как не существует ни одной из известных естественных причин, способных ее вызвать.
— А страх? Он мог умереть от внезапного испуга.
— Содержание адреналина в крови Гамильтона было не только выше, но даже несколько ниже нормы. Нет, испуг отпадает. Повторяю, Стюарт, естественные причины приходится исключить, и с ними вместе болезнь, старость, обычные способы убийства.
— Стало быть, есть еще и необычные?
— Вот именно. Роберт Гамильтон убит неведомым нам способом, в обход обычным законам природы. Потому я и называю его смерть неестественной. Он не должен был умереть — если исходить из устоявшихся представлений о смерти и причинах, ее вызывающих. Но он все-таки умер.
В помещении воцарилась гнетущая тишина. Крис Стюарт с трудом переваривал услышанное.
— Ты убедил меня, Берт, — наконец сказал он. — Роберт Гамильтон убит. Осталось совсем немного — отыскать убийцу. Ты что-нибудь предпринял на этом пути?
Джервис усмехнулся и выпустил кольцо дыма.
— Я никогда не охотился за призраками, Стюарт. Но что-то говорит мне, что призрак уже начал охоту за мной. — Он как-то странно посмотрел на Стюарта и добавил чуть слышно: — И за тобой, старина Крис. Очень жаль, что я наболтал тебе лишнего.
Стюарт пожал плечами.
— Признаюсь, я не вижу причин для беспокойства.
— Оно и к лучшему, Стюарт. Ты слишком долго не был на Земле.
Джервис тяжело поднялся с кресла и подошел к окну.
Тусклый сумеречный свет струился в распахнутое окно. Воздух был тяжелым, мутным, пыльным, лишенным движения и жизни. Серое свинцовое небо давило на город, вершины небоскребов тонули в гигантском море низко нависших туч. Что-то зловещее чудилось в этом безмолвии небесной стихии, словно ждущей своего часа, чтобы низринуться на землю и затопить ее вязкой киселеобразной массой.
