Как уже отмечалось, русские всегда осознавали себя как часть Европы и, более того, постоянно расширяли культурное европейское пространство. Об этом не раз говорил Куденхове-Калерги, прозорливо считавший, что эта миссия России только усилится со временем. Причем европейский генотип русской культуры становился тем устойчивее, чем выше поднимался средний образовательный ценз населения России. Именно поэтому Россия в массе своей стала страной, настроенной проевропейски, именно в годы советской власти. И это второй парадокс, который следует особо отметить, поскольку глобальное расширение единого европейского и российского информационного и образовательного пространства – это реальность нашего времени. Углублению этой тенденции препятствует теперь не железный занавес, а жесткая установка на недопущение русского языка в семью языков единой Европы. Все знают, как осуществляется вытравливание русской речи среди русских, ставших после распада СССР гражданами новообразованных государств, которые или уже вошли в Евросоюз, или готовятся к такому вхождению.
С другой стороны, любое территориальное расширение, постоянно изменяющее сегодня самообраз единой Европы, в действительности резко сужает ее границы. Сужает до четко очерченных контуров ее нового политического организма, защищающего себя, как и всякий живой организм, от внешней среды – политической, этнокультурной, конфессиональной. Соответственно, чем шире будет Европа политическая, тем у́же будет Европа культурная. За всё приходится платить, и речь идет именно о цене вопроса. К примеру, крайне трудно предугадать, как изменится (уже изменяется) самообраз русских и, соответственно, русский самообраз Европы на фоне втягивания, к примеру, Украины в военный блок НАТО. Столь активные действия следует оценивать, с одной стороны, с учетом нарастающей конфронтации НАТО с Россией и, с другой стороны, в контексте широкого обсуждения вопроса о перспективах вхождения Украины в Европейский союз.
В результате даже неискушенному человеку открывается военно-политический аспект расширения Европы, что изменяет не только ее образ в глазах русских и ее самообраз, но и влияет на культурную самоидентификацию русских украинцев и русских великороссов. Этот процесс разрушает заложенное в течение тысячелетней истории российского государства представление о русских не только как о нации граждан России (русские немцы, русские татары), но и как о государствообразующем народе, суперэтносе. А этот народ состоял прежде всего из великороссов, белорусов и украинцев. Взаимное недоверие, насаждаемое сегодня между частями русского народа по схеме «прозападные или промосковские (москали)», неизбежно надолго или навсегда исказит и представление о своей европейской принадлежности всех россиян. Вопрос состоит в том, насколько это выгодно единой Европе и России в историческом и геополитическом контексте. Думается, не надо быть искушенным политологом или политиком, чтобы сделать вывод о том, что даже самая либерально и «прозападно» настроенная политическая элита России не в силах будет остановить процесс отчуждения.
