Рыков сел между ними. Это было в его стиле: поближе к девушке, поближе к ее коленям, до которых можно дотянуться рукой. Алена молчала, потупив взгляд. А мужчины уже сцепились не только на словах. Рыков заметил, что столик сервирован на двоих, и стал перетаскивать приборы от Романа к себе. Щукин дал ему по рукам, тот ответил, ваза с цветами грохнулась на стол, разбив тарелку.
В наступившей тишине Алена встала из-за стола, взяла единственную не намокшую розу и вышла из кафе. Щукин бросил тысячную купюру на стол и поспешил за ней. Рыков осадил грозным взглядом пытавшуюся возмутиться официантку и вразвалочку прошел между столиками.
Первым догнал Ланскую Щукин. Он уже понял, что девушка расстроена не ссорой в кафе, а чем-то более важным.
— Алена, что случилось? На тебе лица нет.
Та не ответила.
— Это все из-за него, Щука задел вазу, — оправдывался подбежавший Рыков.
Алена продолжала идти молча, скорбно глядя под ноги. Соперники семенили по обеим сторонам от красавицы, не смея ее коснуться. Ланская свернула в родной двор. Она специально назначила встречу в районе, где прошли их школьные годы. Пройдя на заснеженную детскую площадку, Алена воткнула белую розу в сугроб и села на старые качели. Щукин встал напротив, Рыков рядом, вцепившись в дужку качелей.
— Меня подло обманул нехороший человек, — произнесла Ланская первую фразу за вечер.
— Кто? Только покажи, — сжал кулаки Рыков.
— Что значит «обманул»? — уточнил более спокойный Щукин.
— Обольстил, поигрался и предал, — горечь в голосе, несомненно, удалась.
— Обольстил? — выдохнул общую боль Щукин.
Оба знали, что у Алены есть другие мужчины, но она никогда вот так прямо не говорила о них.
— И ты называешь его нехорошим. Кто этот гад? Я его покалечу!
— Гоша Чантурия, режиссер. Пообещал главную роль в фильме, сказал, если я буду стараться… В постели с ним… И обманул. — Алена хлюпнула носом и зарыдала, закрыв лицо руками.
Рука Рыкова дрогнула, железные качели сдвинулись, издав ноющий писк. Несколько минут тянулось тяжкое молчание. Затем Алена открыла заплаканные глаза, вытерлась салфеткой. Мужские сердца разрывались от боли и сочувствия.
— Вы отомстите за меня?
— Я изобью его, сломаю нос и ребра. Как скажешь, так и покалечу, — запальчиво поклялся Рыков.
Алена выразила недовольство:
— Нет, мы не школьники. Синяки заживут, кости срастутся. Наказать надо по-другому.
— Он унизил тебя, мы должны унизить его, — предположил Щукин.
— Мне сейчас плохо, ему должно стать еще хуже. Я знаю, как это сделать.
