– Слышь, а ты правда умеешь в мозги подселяться и оттуда управлять?
Конечно, им рассказала Бернарда. Имела право, потому что те, у кого ты просишь помощи, должны знать правду. Пусть так. Я до ужаса устала скрываться в собственном мире.
– Только, если кто-то плохо себя ведет, – отшутилась.
– И прям чужую письку потрогать можешь?
Я не удержалась, развернулась с круглыми глазами – мол, зачем мне?
А Дэйн – вечный хохмач – уже давился смехом.
– Угу, и вывести мочой на снегу сердечко тоже. У меня же на большее фантазии не хватает.
Теперь он хохотал в голос.
– А давай мы с тобой телами махнемся? Хоть на пару минут, а?
– Ты всегда мечтал побыть женщиной-брюнеткой?
– Да хоть какой-нибудь женщиной. Это ведь интересно! А я тебе уступлю свою мускулистую шкуру. Даже разрешу… подержаться. Ну всяко ведь любопытно!
– Думаешь, я никогда не «держалась»?
Оказывается, к этому моменту нас уже слушали все, включая Ани – девушку Эльконто. И ведь ни грамма ревности в глазах – одни смешинки. Ага, сейчас я отдам ему на прокат тело Айрини, за сиськи которого он тут же схватится.
– Ну уж нет, в другой раз.
– В другой раз обещаешь?
– Когда-нибудь.
– Ловлю на слове! Эй, все слышали? Айрини мне обещала!
– За грудь не хвататься!
– А за…
Он не договорил, потому что в этот момент под торжественную музыку в зимний сад въехал на серебряной тележке трехъярусный торт.
Я поверить не могла – наверху стояла моя фигурка. Моя. В обрамлении удивительных по красоте цветов из крема, в ореоле из съедобных золотых жемчужин, в ажуре из белых кружев. Крупным шрифтом надпись: «Добро пожаловать в Нордейл, к друзьям!»
И мир слился для меня в один сплошной счастливый кадр – поднятые вверх бокалы, улыбки, радость. Теплый взгляд Бернарды: «Ведь лучше поздно, чем никогда?» Стоящая на верхушке шедеврального десерта гордая Айрини…
Меня впервые прошибло до самого сердечного дна. От благодарности, от того, что кто-то невидимый взял за руку, от довольного взгляда Вселенной – мол, ты ведь просила друзей.
Просила. И чужой ранее праздник словно стал моим собственным днем рождения. Исчезла граница между «моим домом» и остальным враждебным миром, поднялся вдруг над ставшим ласковым Нордейлом посреди упавшей ночи рассвет.
Теперь мне есть с кем поговорить, есть к кому идти. И не важно, пойду ли, важно, что есть.
А может и правда, навещу ювелирную мастерскую? Всегда хотела. Научусь кататься на лыжах, схожу на гонки…
Я пила шампанское до бесконечности растроганная.
