– Интересно.
Чем дальше мы углублялись в Золотой Парк, тем сильнее казалось, что мы вдали от человечества. Где-то за городом, на природе. И бесконечно уединенно, мирно вокруг.
– А твой мир?
– Моя планета?
– Да, как она называется?
– Земля.
– В смысле? – Я откопала под листьями кусочек почвы. – Как… это?
– Да, Земля. Как это.
И улыбнулась.
– Ты до сих пор туда перемещаешься?
– В любой момент, когда захочу.
– А комиссионеры? Они закрыли на тебя глаза?
– Да я, в общем, – Бернарда замялась так искренне, что на щеках возник румянец, – у меня с одним из них любовь.
– Любовь?! Но они ведь… не люди?
– Ну, иногда они… очеловечиваются. Немного. Этого хватает.
Вот это да. Она переместилась сюда и закрутила с одним из них любовь! Ее история не просто не похожа на мою, она полная ей противоположность.
– Меня взяли на работу, выделили жилье, снабдили всем необходимым. И теперь много времени я провожу здесь.
По выражению ее лица стало ясно – этот парк, это место, да и весь Нордейл – такая же большая ее любовь, как и ее избранник.
(Benjamin Richter – Per aspera ad astra)
Надо же… Я в силу своей работы вижу много страдальцев, желающих исправить жизнь, но мало по-настоящему счастливых людей. И вот один из них.
– Повезло тебе.
Мы шагали вдоль далекого, невидимого отсюда, забора и даже не сворачивали. Кажется, уже километр или два.
– Было… не без сложностей.
В любой истории много деталей – куда без них?
– А твой мир?
– Мой мир – Литайя.
– Это тоже планета?
– Тоже. Внутри огромный кристалл, состоящий из очень прочного материала – литаниума.
– А у нас магма.
– Что это?
– Раскаленная лава. Но до нее глубоко.
Какие, однако, разные бывают планеты. Путешествуя по снам, я видела некоторые, но обрывочно, не очень внятно и чаще глазами другого человека, живущего там.
Теперь же думала о другом: свое тело, свой дом, возможность «путешествовать». Любимая, судя по всему, работа, хорошее окружение, дружба с начальством.
– И ты продолжаешь видеть родителей?
– Конечно. Когда захочу.
А у меня ни доступа к самой себе, ни к маминой теплой руке. Стены, украшенные не мной, не своя одежда в шкафах, чужое отражение в зеркале.
Стало вдруг печально – будто погода внутри меня сменилась на штормовую. Верно, все познается в сравнении. Отныне, вспомнив, как счастливо все произошло у кого-то другого, мне придется часто отпускать от себя навалившуюся грусть. Чтобы не поселилась внутри.
И вообще, мне пора, наверное. Правду о себе я рассказала, извиниться – извинилась. Зачем отнимать чужое время?
