Что касается обстоятельств смерти его дяди, у Мохаммеда вполне категорическое мнение: «Это — преступление, совершенное расистами»...
Когда приезжаешь в Верхнюю Савойю, сначала кажется, что здесь нет никакого расизма. Скажем точнее: он не бросается в глаза. Только когда начинаешь наблюдать, слушать, что говорят вокруг, замечаешь, что действительность отличается от того, что видно на поверхности. Ивон ле Вайн подкрепляет свой вывод примерами. И об этом повествует «Н увель обсервате р».
...В Бонвиле жила семья тунисцев, в которой было шестеро детей. Младшего, трехлетнего мальчика, сбила машина на пешеходной дорожке. Шофер положил труп мальчика на тротуар, поодаль от перехода, а сам спрятался в соседнем доме. Прибывшие часом позже жандармы отказались выслушать свидетелей под тем предлогом, что те не говорят по-французски, хотя это была неправда.
...В Шедде один марокканец поспорил с владельцем гаража, который ремонтировал его автомашину. У марокканца не было при себе нужной суммы, но он обещал сразу же принести деньги. Хозяин в присутствии стоявших у ограды мужчин вытащил ружье. Марокканца связали и отобрали у него все документы. Жандармы увезли его и выпустили на дороге в Клюз, припугнув, что, если он немедленно не заплатит, хозяин гаража его убьет.
Такие истории можно услышать на каждом шагу. Но что самое страшное — это повседневный, обыкновенный расизм.
...Сионзье. 6 тыс. жителей. 3 тыс. иностранных рабочих. Вечером городок затихает и мирно засыпает у телевизоров. Выйдя на улицу, замечаешь свет, сочащийся из-под дверей погребов, конюшен, хлевов. Говоришь себе: «Ого, даже у домашней скотины есть и свет и музыка!» Однако, когда откроешь дверь, останавливаешься пораженный: оказывается, что здесь живут не коровы, а люди. Это новый рабочий скот. Здесь арабам сдается внаем все: погреба, заброшенные фермы, всевозможные закутки.
...Крутая, узкая, скользкая лестница, ведущая на второй этаж фермы. В тесном помещении — пять кроватей, обшарпанные стены. Комнату обогревает печь с зигзагообразной длинной трубой. Щели закрыты картоном. Под потолком протянуты веревки, на которых развешивают одежду. Еще три года назад лачугу объявили непригодной для жилья и обреченной на слом.
Корреспондент «Нувель обсерватер» идет в мэрию. Там «разъясняют», что в таком туристическом районе, как Савойя, «нельзя допускать, чтобы арабы были слишком на виду». Они, видите ли, «портят» идиллический пейзаж...
