Ни ума, ни фантазии | страница 16
А всё-таки пришлось отчитываться. Да. Чуть не сдали стратегический объект немцам. Да. Дураки, оплошали. Но ведь в последний-то момент вывезли! И куда? На Крайний Север! В сам Аэрославль! Уж там-то его точно не достанут!
Славное место этот Аэрославль: болота, аэродром и несколько жилых домов с приставленным к ним магазином (чтобы не скучно было).
Но есть кое-что поважнее расположения города: жители. Заводик-то пусть маленький, да удаленький: и работники ему тоже нужны!
(Конечно, можно было бы поспорить. Быть может, стоило бы задуматься, закручинится, зарыдать, взяться скрести ножкой… Но не нашей женщине беседы с советским руководством вести.)
Был там, к примеру, токарь один: Ванька. Лицом весь — ну размечтавшийся медведь. Ну как такой на заводе времени может пригодиться? А запросто. Попилит досок — и всё там.
Или бабка повивальная — Серафима. Тоже ведь ненужная совершенно в хозяйстве вещь! А всё же деток повивает. И ничего, выходит сносно.
Но это всё частности, сусальные разнузданности: подмигивания, распрыгивания, улыбочки. А ведь хотят все сути. Хотят знать: как этот твой заводик времени — функционирует?
Ну что, я отвечу. Достаточно незатейливо наш производитель такого важного ресурса — времени-то! — устроен. Десять дизельных двигателей, одна небольшая ГЭС, восемьдесят тысяч переплетённых проводков (закороченных, замотанных, разболтанных), немножко выхухолей и пара светодиодов по вкусу. Собирается за один присест — если сборщик опытный, конечно.
Перевезли, собрали. И снова — время дышит. Время — производится! И в хвоях тайгистых так широко и улыбисто дышится жителям Аэрославля. А если шагнуть за корабельные сосны — так и вообще всем. Ведь хорошо живётся! Ведь заводик времени — функ-ци-о-ни-ру-ет.
Вот, тянется пелёнка, стелется просторно. Уже и не пелёнка, а Средняя Азия получается. И что в ней? Там уже Тамерлан подрастает.
Хлопнул дневником по столу: как надоело, когда это закончится! Считаешь классы. А уж не школьный дневник, а военный билет получается.
Едут в электричке — в тридевятое царство, в тридесятое государство: только гитару из чехла достали, — а уже обратно приехали.
Стоит в больнице, ждёт когда скажут, что с мамой. Сказали пять минут — оказалось, пять вечностей.
Оставили дома, одного. Как долго ждать! А ему и попадись закучерявая книжца. Прочёл, сделался старцем, да и помирает уж от седин. А бывает, чувство влетит звоном и дребезгом хреново настроенной электрогитары: вместе — секунда; врозь — два года. Как. Уже? Пока. Пока. Зубы мудрости рвут, память протирает штаны, руки — расстаются.