Петрушка – душа скоморошья | страница 18
На этот раз воевода готовил своих людей так, будто ему предстояло сражение с вражеским полчищем.
Стрельцы были созваны со всего города, вытащены из домов, из кружал, где они ели блины и пили вино.
Приказчики согнали на воеводский двор мужиков и горожан, что потрезвее. Вооружили их кольями, дубьём, рогатинами.
Один отряд двинулся за реку, в обход, чтобы перекрыть скоморошьей ватаге пути к отступлению.
Другой отряд, под началом самого воеводы, пошёл к баньке напрямик. Ярёмка бежал рядом с конём, на котором восседал воевода, — путь показывал.
Псари вели собак — чтобы затравить скоморохов, если будут удирать.
Ярёмка так тихо провёл отряд к баньке, что даже собаки во дворах не тявкнули.
— Вот здесь, — сказал он, показав на небольшую избёнку без окон, стоящую на отлёте.
Вместе с воеводой Ярёмка обежал вокруг баньки, — ни один след не выходил из неё.
— Все тут сидят! — радостно прошептал Ярёмка. — Никто носа наружу не высунул. Сюда, гляньте, следов сколько ведёт, а назад ни одного!
Воевода приказал окружить баньку, но дела не начинать — ждать второго отряда.
Когда он подошёл, то приказано было готовить крючья, чтобы баньку растащить по бревну.
— Как только видно станет воров, — приказал воевода, — стреляйте. Всё одно, как они мне попадутся — живыми или мёртвыми. С мёртвыми разговор сподручнее.
Мужики с кольями и рогатинами плотным кольцом окружили баньку. Крючники зацепили крючья за жерди крыши и ждали приказа, чтобы дёрнуть разом.
Дула ружей направлены были на баньку.
— Собак готовить! — приказал воевода псарям. — Рукой махну — тогда спускай!
— Где уж тут медведю, — хихикал угодливо Ярёмка, — воробью сквозь заслон не пролететь.
Несмотря на поздний час, толпы гуляющих прослышали о странных делах, творящихся на посаде, и позади кольца воеводских людей темнело уже на снегу кольцо любопытных.
— Ну, с богом! — махнул саблей воевода.
Ярёмка, стоявший возле стремени воеводского, истово перекрестился.
Крючники рванули изо всех сил, и крыша слетела, словно её сдуло бурей.
Облако пыли и соломенной трухи взлетело ввысь.
— Улю-лю-лю! — заорали стрельцы.
Крючники перехватили крючья, уцепили их за верхний венец брёвен открывшегося сруба, снова рванули.
Одна стена рухнула сразу, другая сперва покосилась, потом медленно, словно нехотя, упала.
— Ату, ату их!.. — вновь заорали стрельцы.
С той стороны, где стены ещё стояли, крючники дёрнули вдругорядь, и брёвна поползли в разные стороны.
Развалившаяся банька лежала на снегу.
