— Ну что, — спросила Лариса, — догнал?
— Ушел.
— Кто это был?
— Не знаю, не рассмотрел… Какая-то узкая, тощая морда… А может, через стекло так показалось. Когда я обежал дом, он уже драпал через кусты. Там мотоцикл ждал за углом… Прыгнул на заднее сиденье и был таков. Еще шлем успел надеть, падаль патлатая!
— Какая падаль? — улыбнулась Лариса.
— Патлатая… — Николай с удивлением посмотрел на жену. — У него длинные волосы, почти до плеч… Надо же, выругался и вспомнил. Почаще ругаться надо.
— Может, случайный человек… Пьяный… Искал кого-то… А?
— Чего ж ему удирать? А мотоцикл с заведенным мотором? Нет, Лариса, все одно к одному, все одно к одному. — Николай подошел к холодильнику, вынул бутылку водки, налил половину стакана и выпил. И остался стоять у кухонного столика, забыв поставить стакан на место. И только увидев протянутый Ларисой огурец, понял, что нужно чем-то закусить. А потом уже, поздним вечером, он замешкался, раздеваясь, не зная, куда бросить рубашку, и Лариса увидела громадный синяк на его предплечье.
— Господи, а это когда? — воскликнула она.
— Да уж несколько дней… Досталось маленько.
— Как?
— Как это бывает… Привязались трое, слово за слово… Вижу, что цепляются, повод ищут… Хорошо, успел руку подставить, удар хороший намечался… А когда увидели у меня в руке монтировку, так рванули врассыпную, что не знал, в кого запустить… Трусоватые они какие-то, а?
— Может, у них такая задача, — осторожно обронила Лариса, не глядя на мужа.
— Какая такая?
— Не доводить до крайности… Припугнуть… Так тоже бывает.
— Так-то оно так, а мне все равно достается.
— Бедный ты, бедный… Как же мне тебя утешить?
— Ложись. И утешишь. Может, хоть здесь у меня что-то получится.
— Здесь-то получится, здесь и от меня кое-что зависит, — улыбнулась Лариса. И легкий озноб пробежал по его телу, как бывало всегда, когда он слышал этот ее ночной голос.
* * *
Убийство произошло утром. И это было самым странным обстоятельством. К утру обычно страсти утихают, ненависть входит в привычные берега, а похмельные страдания располагают к чему угодно, но только не к убийству. Человек делается мягким, уступчивым и в поисках утешения готов припасть к любому плечу. Все было бы куда понятнее, случись убийство ночью, отпали бы многие загадки и недоумения, а мастера поиска и сыска сразу оказались бы в привычной своей колее. Ночью для них все проще, объяснимее — выпил лишнего, луна подействовала, телефон не отвечает, а вместо желанного голоса слышишь удручающие, безнадежные гудки, так похожие на прощальные… Ночью почти не бывает свидетелей. А если и найдется какой-нибудь подвыпивший, подзагулявший очевидец, то и доверия к нему немного, и убрать его нетрудно, если уж очень мешает. Да он и сам все это прекрасно понимает, потому помалкивает.
