— Э-э, мсье Вуазен, позвольте к вам присоединиться, — проговорил он и неуверенно улыбнулся.
На этот раз Шавель никакой радости не испытал, хотя шансы его на минуту снова подскочили до небывалой высоты: пятнадцать против одного. Но ему было стыдно перед храбростью простых людей. Скорее бы уж все кончилось. Как в карточной игре, которая чересчур затянулась, и ждешь, чтобы кто-нибудь сделал наконец последний ход. Ленотр, сидя у стены рядом с Вуазеном, перевернул свою бумажку обратной, исписанной стороной.
— От жены? — спросил Вуазен.
— От дочери, — ответил Ленотр. — Прошу извинения.
Он отошел туда, где лежала его скатанная постель, достал блокнот и, снова усевшись рядом с Вуазеном, стал писать аккуратным, без нажима, разборчивым почерком. Шансы уже снова были десять против одного. С этой минуты шансы Шавеля неумолимо устремились вниз, как перст указующий: девять против одного, восемь против одного. Те, кому еще осталось тянуть жребий, вынимали свои бумажки не мешкая и отходили, они словно располагали какими-то секретными сведениями и знали, что избран — он. Когда подошла его очередь, в ботинке белели всего три бумажки, и такой ограниченный выбор показался ему чудовищной несправедливостью. Он вынул было одну, но, решив, что его рукой двигало внушение стоявших рядом и что именно эта бумажка как раз и помечена крестом, бросил ее и схватил другую.
— Подсмотрел, законник! — крикнул один из двоих оставшихся.
Но второй на него шикнул:
— Ты что? Ему вон теперь крест достался.
Ленотр позвал:
— Идите сюда, мсье Шавель, садитесь с нами.
Словно приглашал занять место на банкете за столом для почетных гостей.
— Нет, — сказал Шавель. — Нет.
Он швырнул свой жребий на пол и закричал:
— Я не соглашался на жеребьевку! Вы не заставите меня умереть за вас…
На него смотрели изумленно, но не враждебно. Он был не их поля ягода. К нему не подходили мерки, по каким они судили друг друга. Он принадлежал к другому, непонятному роду людей, и поначалу они даже не связали его поведение с трусостью.
Крог сказал ему:
— Сядьте и отдохните. Можно больше ни о чем не беспокоиться.
— Вы не имеете права, — спорил Шавель. — Это абсурд. Немцы не согласятся. Я владею собственностью…
— Не расстраивайтесь понапрасну, мсье Шавель, — посоветовал Ленотр. — Не в этот раз, так в следующий…
— Вы не можете меня заставить, — повторял Шавель.
— Не мы вас заставляем, — сказал Крог.
— Послушайте, — умоляюще проговорил Шавель. Он подобрал и протягивал им свой жребий, а они наблюдали за ним с сочувствием и любопытством. — Даю сто тысяч франков тому, кто возьмет вот это.
